– Согласно протоколу, я хотел связаться с вами, чтобы сообщить о том, что мы много лет следили за ним.
Двери открылись, Антония вышла из лифта.
– Говорите.
– Теперь, когда он мертв, на его данных нет никакого классифицирующего штампа, поэтому, если вам потребуется какая-нибудь наша информация, будем рады помочь.
Когда она вышла на улицу, светило солнце.
– Почему вы собирали на него досье?
– На самом деле мы не должны были это делать. Но он общался с людьми, которыми мы интересовались, поэтому он автоматически оказался в зоне слежки. Информацию о нем отсортировали как не очень важную, и с тех пор она находилась у нас в системе. Старая история.
– Кем же он был?
Антония шла по тротуару, вокруг царила предобеденная суета.
– Если честно, ничего интересного. История гласит, что в семидесятых Конни был подающим надежды футболистом в городе Норрчепинг. Обзавелся одновременно травмой колена и детьми. Начал пить и курить травку, выпал из колеи, когда понял, что не может содержать семью. Забросил идиллию и рванул в Стокгольм, вскоре связался с плохой компанией. Сидел в тюрьме за небольшие правонарушения, выходил из тюрьмы, снова садился, преступления становились серьезнее, а вместе с этим строже наказания.
Пауза.
– Он любил гашиш и трансвеститов, – завершил рассказ Реутерсвэрд.
– Кто же их не любит? – сухо спросила Антония.
Он не понял ее юмора.
– Да-да. В любом случае я отправлю вам то, что у нас есть; может, пригодится.
– Можно спросить кое-что?
– Да?
– Вы всегда такие заботливые?
– В смысле?
– Впервые сталкиваюсь с тем, что из СЭПО звонят полицейскому и предлагают свои материалы.