Поблагодарив женщину за участие, он достал свой носовой платок и зажав рану, вновь погрузился в тягучее размышление.
Увидев ребенка на руках у матери, он вспомнил теорию Фрейда. О том, что вся жизнь ребенка проходит в эротической борьбе сына с отцом из-за матери. И в более ослабленной степени – дочери с матерью из-за отца.
«Видимо прав, – подумал Захаров, – старик Фрейд, говоря, что Эрос – двигатель всех желаний и побуждений. Именно по его учению все бессознательное – это хранилище вытесненных желаний и инстинктов, заряженных мощной психической энергией, готовых в любой момент реализоваться. И тут не бывает сомнений и отрицаний, да и с течением времени они не могут меняться. Так уж устроен человек. Все его половые переживания, которые занимают в жизни любого ребенка доминирующее место, подавляются сознательно, а еще более бессознательно. Видимо так и рождаются сексуальные, психические травмы, которые остаются у человека, находятся в ущемленном состоянии.
По всей видимости, Шаман в свое время хорошо научился разбираться во всех этих тонкостях. Не случайно от его подопечных не было никогда заявлений в милицию, как впрочем и от их близких. Назаров научился взламывать барьер своеобразного сторожа, который, начиная с самых ранних лет жизни, действует в направлении недопущения в область сознания недозволенных желаний».
Он вдруг вспомнил слова Силина об учении вытеснения, которое якобы и является фундаментом, на котором покоится здание психоанализа. Когда общественная среда делает невозможным или затруднительным в силу обычаев, устоев или запретов удовлетворения сексуальных влечений, то они вытесняются в бессознательное. Вытесненные в бессознательное, они все равно ищут способ косвенного удовлетворения – уж так устроена психика человечества. Это выражается в различных обмолвках, ошибках при чтении и так далее. А ведь всеми этими явлениями заполнена жизнь нормального человека.
Невинное детство – это лишь оболочка явлений, в глубине которых уже на ранних ступенях развития кипят бурные страсти. Именно здесь и закладывается фундамент будущих конфликтов, интриг, с этих пор начинается формироваться характер будущих неврозов и отклонений в поведении в будущем у взрослых людей…».
Дождавшись своей остановки, Захаров медленно, придерживаясь за поручень рукой, направился к выходу. Еще минута, и поезд медленно выползает на нужную ему станцию, короткая остановка и он, трогаясь, набирая скорость, уносится в черный свод туннеля.
Он со вздохом окинул взглядом закрытые магазинчики, полупустой перрон, по которому быстро расходились редкие прохожие, среди тусклого света неоновых фонарей. Переведя немного дух, Игорь направился к выходу, держа платок и, проклиная брошенный кем-то камень, который не мог пролететь несколько миллиметров левее. Из-за этой хоть и небольшой травмы теперь сильно болела голова, рана постоянно кровоточила, а рвотное чувство становилось все сильней.
Поднимаясь по заплеванным чугунным ступенькам наверх, он вдруг наткнулся на кого-то, и машинально поднял голову.
В стоптанных кроссовках, потертых джинсах и кожаной куртке с серебреной цепью на массивной шее, стоял детина квадратного типа, тяжело жующая челюсть, хищные черные очки, короткая стрижка, серьга в ухе.
– Никак перебрал, мистер? – спросил он угрюмо.
Щурясь от боли, Игорь посмотрел на огромные очки, ослепительные белые зубы, на его левую руку в кармане брюк, пальцы правой, теребящие что-то в другом кармане куртки.
– Тебе то, что за печаль? – хрипло спросил он, делая шаг в сторону.
– Я вижу, ты, говнюк, хорошим манерам не обучен? – вдруг заревел детина. Дыхнув перегаром виски и табака, хватая Захарова за плечо.
Скорее инстинкт самосохранения и реакция, чем логика и сознание, дала импульс в мышцы. Мгновенно захватив правой рукой сверху кисть нападавшего, другая рука, практически одновременно описав дугу, блокировала руку нападавшего. Еще резкий поворот корпуса вокруг оси, с наклоном в сторону и незнакомец под хруст вывернутой руки ткнулся лицом в грязные ступеньки.
Истошный крик разорвал тишину невысокого, темного свода станции. Но нападавший как оказалось был не один, и последнее что успел заметить Захаров, так это свои ноги, мелькнувшие, словно в затейливом мультике. На этом его восприятие мира захлопнулось…
– …Да нет у него больше ничего в карманах, кроме ключей, – донеслось до Захарова сквозь звенящую пелену.
– А ты не торопись и шмонай как следует, – посоветовал кто-то.
– Что за ключи? А ну, покажи, – пробасил другой.
– Вот от машины, да от номера в отеле.
ebooksa