И вновь активация странной магии, попытка украсть «что-то» у Эмии, но маг был быстрее, был готов к подобному. Вновь аннулирование и вновь оспа.
Эта битва превратилась в пытку. Пытку, которую бывший инквизитор неосознанно затягивал, вновь и вновь сводя на нет магию девушки. Стоило ей впервые закричать, как Широ сжег той эфиром голосовые связки.
Он не знал, хотела ли она убить себя под конец сама, пытаясь отдать «что-то» большое из себя ему, прекратить затянувшуюся агонию, которая казалось длиться вечно, пусть на деле не прошло и получаса, но он вновь и вновь уничтожал таинства Аозаки, все так же, не сводя взгляда с её голубых глаз.
Он знал, что она его проклинала на всех известных ей языках, хулила всеми силами агонизирующего разума, но сделать ничего в ответ не могла. Широ помнил, что сказал ей на ухо, наклонившись, буквально нависнув над ней, игнорируя запах оспин и крови: Тебя убил не я, а твоя же собственная глупость и недооценка противника. — Она глядела в ответ с всепожирающим гневом и самозабвенной ненавистью. Он наполнил уже не прерывающуюся с минуту кровавую оспу магией, приближая смерть девушки, давая той буквально с десяток секунд. — Уважу тебя и скажу, что это я убил твоего горячо любимого полудемона, испепелив его труп, его семейку постигла та же участь.
О да, та жажда крови, которая отразилась в её голубых глазах, была восхитительна. Будто он снова допрашивал предателя и ради признания вызвал его семью в казематы, натравив на них пыточных дел мастера, вынуждая предателя смотреть на это.
Она умерла с мыслями о нем — убийце её ученика и получеловека, к которому она была небезразлична.
Тело было стерто волной энтропийной энергии, а ворон затер эманации его магии, стирая магические следы битвы.
Аоко Аозаки исчезла с последним порывом мистического ветра, уносящего за собой остатки её праны. Она исчезла из его жизни.
И жизни Токо…
«Черт, — упоминание бывшего учителя кольнуло сердце. — Она никогда не должна узнать о том, что произошло», — благо раны на теле зарастил Авалон, а магия восстановила одежду. Никаких вопросов к нему быть не должно.
В теории.
Неожиданно на его плечо легла рука, обладатель которой присел рядом, но глядя не на траву, как Широ, а на небо. Туда, где светились луна и звезды.
— Шики, — сухими губами прошелестел его голос. Меж расслабившихся пальцев едва не проскользнул стакан с недопитым алкоголем. — Ты не спишь, — не спрашивал, но утверждал.
— А должна? — покосилась на него девушка, на которой сейчас была лишь розовая юката и непривычная красная шаль, создающая зрелый образ классической японской красавицы — «японской гвоздики». Возведенный вокруг поместья барьер не давал прохладе ночи проникнуть в дом, где рос ребенок, создавая практически идеальную температуру.
— Наверно, — пожал плечами маг, поднося к губам стакан. Но глоток ему не дала сделать рука, мягко сжавшая предплечье. — Что такое? — столь странное поведение для Рёги вызывало у него вопросы, но он решил не устраивать взбрыков. Уж с ней-то проблем у него быть просто не должно.
— Широ, — она наклонилась к нему и мягко сжала руку своими ладонями, ненавязчиво разжимая пальцы и отбирая виски. — Что с тобой?
— Не понимаю о чем ты, — провожая взглядом её мягкие руки, Эмия отметил, что семейная жизнь на ней хорошо сказалась.
— Я о том, — покладисто и терпеливо продолжила девушка, сев так, чтобы смотреть прямо на названного брата. — Что произошло недавно. Про звонок. Твою ненависть и её последствия.
— Шики, я… — он просто не мог смотреть в её черные глаза. Ведь тогда не смог бы солгать. Она об этом знала. Это был их общий секрет. Секрет, которым обладали лишь они оба, и которым она никогда не пользовалась. До этого дня.
Юката зашелестела, Эмия не успел опомниться, как понял свое положение — он смотрел в потолок, лежа на спине, а сверху, наклонившись над ним, смотря глаза в глаза, не моргая, сидела на его животе Рёги.