— Широ, — прошептала Фуджимура. Её воображение рисовало ужасающие картины. Она не хотела, чтобы этот рыжий оболтус связывался с криминалом, чтобы он брал на себя ответственность за ошибки родителя! Почему он? Почему сейчас?! Неужели этому миру было нужно, чтобы тот, кому она открылась, тот, кто ответил на её чувства был… Она не хотела этого допустить. Не могла.
— Кажется, я знаю, о чем ты думаешь, — потянул на себя девушку парень, заключая в объятья. Первые несколько секунда она вырывалась, не хотела, чтобы он каким-либо образом ушел от темы, ведь так часто это делал. — Но… — его пальцы сплелись с её, сжимая маленькую, тонкую и нежную руку Тайги. — Это нужно сделать. Иначе просто нельзя. Я знаю, что тебе это претит, что ты не хочешь, чтобы я впутался в эти сети и погрузился еще глубже. — Она тукнулась в его ключицу. Он не удивился, ощутив влагу. — Знаю, что это вряд ли поможет, но… Не беспокойся, все будет хорошо.
И вот опять. Он не мог обещать, что все пройдет именно так, как запланировано. Война за Грааль не была рядовым событием и что-то все равно пойдет не так. От него нужно лишь подстроиться под изменившиеся условия. Даже шансы его выживания не были стопроцентными.
Никто не застрахован от плачевных стечений обстоятельств. Особенно тот, за спиной которого застыл идеальный убийца, ниспосланный на его голову самим Миром. Он, черт возьми, даже не мог знать, выживет ли в случае хорошего итога. Что сотворит Фоу, если Гайя даст соответствующий приказ? Правильно.
— Обещай, — прижалась к нему Тайга. Её голос был болезненно тих. — Раз я не смогу тебя отговорить от этого, не смогу помочь, то прошу — обещай, что с тобой все будет хорошо. Что ты вернешься, и все будет как раньше.
Хотя как раньше уже никогда не будет.
Они понимали это.
В горле Эмии пересохло. Он не хотел этого говорить. Не желал открывать рот и произносить слова, о которых пожалеет. Ему повезло, что прямо сейчас она не видит его лица. Не видит то выражение, с которым он смотрит в потолок, внутренне проклиная войну, Грааль, Мир и его прихвостней. Судьбу, которая уготовила ему это испытание, итогом которого станет…
На счастливый конец он не рассчитывал, хотя и желал его всем сердцем, стремился к нему не жалея сил и здоровья.
— Обещаю, — зарылся носом в её каштановые волосы Широ, вдыхая запах родного и любимого человека, второй рукой крепко прижимая девушку к себе. — Клянусь, что сделаю все возможное, чтобы вернуться к тебе, — его глаза полыхали эфирным пламенем. Он клялся не только ей, но и себе. Перед лицом того самого Мира, который так жаждал его смерти, и которому он от всей души хотел плюнуть в «лицо». — Все возможное. — Прошептали его губы неслышно для Фуджимуры, нервы которой, наконец, стали расслабляться.
Возможно, он опять врал.
Возможно, он опять недоговаривал, скрывая нечто важное.
Нет, определенно так и было. Она знала это. Иначе и быть не могло, ведь это было в его характере.
Ей так хотелось, чтобы это было правдой. Как когда-то в детстве. Это желание столь сильно, столь обжигающе ярко горело в груди…
Но… Но как раньше уже никогда не будет. Его секреты, секреты Кирицугу, все это било ей в самое сердце. Они словно яд прожигали душу и разум, доставляя практически физическую боль.
«Почему? — думала Фуджимура, неспособная унять слезы. — За что?» — она кляла судьбу и мир, которые делали все, чтобы ударить больнее.
Но больше всего она проклинала свою неспособность что-либо изменить. Свою слабость и глупость. Мог ли помочь ей дедушка? Стал ли её слушать?
Нет. Её никогда не подпускали близко к делам семьи, желая дать нормальную жизнь вдали от грязи и тьмы людской. Она росла в тепличных условиях, получая все, что хочет. У её слова не было веса, чтобы хоть как-то повлиять на деда в «этих» вопросах. Широ для Райги был просто хорошим парнем и другом внучки. И все дела, которые связывали его (деда) с Кирицугу, не могли этого изменить. Старший Фуджимура не стал бы рисковать кланом и семьей ради Эмии.
Это было то, что знала Тайга. Такова была картина, что сложилась в её голове.
Она не знала, что Широ был знаком с «той стороной» дел Райги, что пользовался услугами клана якудза. Ей об этом никто никогда не говорил и не скажет.