Как и обычно, сегодняшний день для Широ закончился стандартно — лишенный и капли сил парень валялся на своей кровати, мгновенно заснув, стоило голове удариться о манящую подушку.
Но сладкий сон не мог принести ему забытья, утаскивая разум мальчишки в темные и глубокие бездны неизвестных ведений и иллюзий, рождаемых восстанавливающийся медленно, но верно души. Последнюю неделю его преследовал особенно богатый на детали сон, создающий не только яркую картинку, но и звуки с запахами.
Каждый раз он шел по вырисовывающимся улочкам старого города. Не зная, кто он, но чувствуя, как мягкая кожа пальто и шелк рубахи скользят по его коже. Древние и рваные булыжники под его ногами рассыпаются осколками битого камня с каждым торопливым шагом. Неприятный туман катится с гноящихся свалок, которые начали переваливаться через подпорные стены на главную дорогу. Но почему-то… Его это радовало.
Ему кажется, что он осведомлен о деталях и делах, о которых знать не должен. Например, о том, что туман неестественен, он собирается здесь по воле невидимой силы, дергающей за ниточки. Во сне эта сила ему знакома, почти приветлива, но как только он просыпается, смысл теряется в ставшем бодром уме.
Он спешит сквозь густой туман к дому начальника порта. Войдя, он оказывается в плохо освещенной комнате с двумя скрытыми в тенях фигурами, оба — мужчины. Один большой и громкий. От него воняет гниющей рыбой и несвежим пивом. Другой — не менее крупный, но более статен в талии. От него при каждом движении слышен звон и бряцанье металла. Солдат или, может, городской стражник?
Они говорят, но он не мог разобрать слова. Он ощущал, как от них исходили, подобно волнам огня, обдавая его приятным жаром, волны злобы и страха. И чем дольше длился сон, чем чаще снился, с каждым разом раскрывая все больше деталей, делая речь говорящих неуловимо яснее, тем сильнее в его душе укоренялась мысль, что решения, принятые в этом доме и комнате, приведут мир к его концу.
Стоило ему сильнее сосредоточиться на разговоре, как мир вокруг изменился. Он видел город с высоты птичьего полета, наблюдал, как петля изумрудного огня распространяется по всему горизонту. Она растет, и сжигает все, чего касается, оставляя лишь пепел и забвение. За стеной пламени виднелись летающие шпили омерзительных созданий, мерно шествующих вперед, не обращая и капли своего внимания на агонию Жизни.
И все это… доставляло ни с чем несравнимое удовольствие. Удовольствие от хорошо проделанной работы, от которой зависит столь многое.
Мир горел, выжигая тех, кому он не принадлежал. Изумрудное пламя, прекрасное и смертоносное, изменяющее и испепеляющее, подготавливало его к приходу тех, кто был когда-то изгнан.
Радость. Детская, светлая и незамутнённая.
Но мерзкая…
Она не принадлежала ему, испытывающему лишь гнев, страх и отчаяние.
Пламя взметнулось вверх, опаляя его взбунтовавшийся разум, заставляя душу кричать в агонии, вторя тысячам умирающих под ногами.
Спящий Широ скорчил в гримасе обливающее потом лицо, до крови прикусив губу, но, так и не проснулся, продолжая видеть то, о чем никогда не знал и не помнил.
Дверь в его комнату беззвучно закрылась, отрезая звук шагов.
***
— И снова кошмары. — вошла на кухню Токо, резво подходя к закипевшему чайнику и наполняя чашку крутым кипятком, не забыв засыпать четыре ложки с горкой кофе. Женщина тихо хмыкнула и, присев за стол, уставилась на уже сидевшего за ним Кирицугу, зашедшего следом и закрывшего дверь. — Если ты хочешь спросить «могу ли я как-то на это повилять», то мой ответ — нет. Единственное, что я могу сказать, так это то, что связаны они с Граалем, его пламенем и «черной жижей», о которой ты говорил и которая весело плещется в твоих цепях. — рыжая едко усмехнулась и тряхнув гривой своих огненных волос, припала губами к едва остывшему кофе, жадно делая несколько глотков, плюя на температуру.
— Надень очки, будь добра, — не выдал ничем своего недовольства маг. — Твоя «кислотность» уже начинает надоедать не только мне.
— Как будто меня это хоть как-то касается. — фыркнула Токо. — В любом случае, нравится тебе это или нет, но мы ушли от темы. Твой сын описывает свои кошмары слишком детально, настолько, что снами они не могут быть в принципе. Они больше походят на воспоминания, о чем говорит и активность гиппокампа в ночное время суток. — женщина припомнила один из последних ритуалов, сканировавших тело мальца во время сна, и показавших странную активность в мозгу. Активность не свойственную организму в ночное время суток. — И началось это только после пересадки. — она многозначительно посмотрела на убийцу.
— Намекаешь, — медленно начал Кирицугу, — на то, что кошмары могут быть вызваны порчей Грааля переданной от меня? — он задумчиво промычал. — Но ты сама говорила, — начал он ни к кому не обращаясь, будто говорил сам с собой. — Что проверила цепь и не нашла в ней «грязи», выходит ты ее или не заметила…