— Поговори мне еще, — строго пожурила друга детства девушка, но пододвинулась, на сей раз, устроившись повыше — на животе. — О, а тут удобнее, — пробубнила она себе под нос, ощущая затылком упругие мышцы уже далеко не ребенка.
Широ мог лишь закатить глаза на такое привычное и непосредственное поведение Фуджимуры, запивая свой жареный картофель колой.
Время шло медленно, запасы купленной еды истощались. Но это их совсем не волновало, ведь на эти часы они окунулись в прошлое, вспоминая, как проводили время вместе, как пришедшая после школы Тайга готовила вместо уставшего парня, порой даже кормя его, не имеющего возможности пошевелиться и одновременно журя Кирицугу, чтобы в итоге подобное повторилось еще раз буквально под конец недели.
Девушка как никогда, со времен смерти старшего Эмии, ощущала ставшее когда-то привычным времяпровождение. Вот только в отличие от ушедших времен, сейчас Широ был выше нее самой, весил раза в полтора больше и перестал краснеть от смущения, когда она находилась в его личном пространстве.
Это конечно не было плохо, но выбивало из колеи, особенно ощущение подтянутого живота и тугих жгутов мышц. Сейчас он как никогда выглядел взрослым — не таким, каким она привыкла его видеть.
И это удручало, заставляло задуматься над будущим, ведь в свои годы она так ни с кем и не встречалась. Сначала посвятив всю себя нахождению ключа к сердцу Кирицугу, а потом тушению пламени горя. И вот сейчас, она погрязла в работе, редкие свободные минуты тратя на походы в гости к друзьям и близким, а не поискам откровенно ненужных сейчас отношений.
Так еще нужно контролировать одного хитрого рыжего засранца, живущего с двумя девушками и лишь недавно к ним переехавшими горничными. Какие в таких условиях встречи с парнями?! Тут защищать честь и достоинство жителей особняка нужно всеми силами!
— Блин, — как-то даже без удивления выдохнул Широ глядя на часы. — Уже десять.
— Блин! — повторила за ним Тайга, но куда экспрессивнее, тут же подорвавшись и начав искать банные принадлежности. — Чего сидишь, давай, дуй, пока не поздно.
— Источники круглосуточные, — встал на ноги парень, отряхивая себя от редких крошек. — Это нам — школьникам сказали до девяти заканчивать помывку.
— Это не повод идти туда поздно и ложиться потом посреди ночи, — она вытащила из сумки вещи и, замерев, взглянула на парня, тот заметил, что она хочет вытащить что-то еще, — ты иди-иди, можешь не ждать меня. — И закрывая дверь, он заметил, как она вытаскивала из сумки белье.
— М-дэ, — засунув руки в карманы, парень, широко шагая, двинул к комнате, чтобы вытащить из своей сумки отдельный пакет со всем нужным. — Ну, вот что за страхи? Белья я не видел будто. Вот Сакура с Илией и не думают дергаться, когда я устраиваю стирку и развешиваю вещи.
Горестно покачав головой, он вошел в предбанник, где разделся и, подхватив полотенце, пошел к душевым. Не прыгать же грязным в источник.
И тихо напевая песню, отложил полотенце в сторону, чтоб не намочить.
— Не зная материнских уст, — включил он душ, — не ведая молочный вкус, — выдавил шампунь из бутылки. — Я вырвал шланги из трахеи, — пены было много, ему пришлось закрыть глаза. — И отправляюсь в путь за нею!
Тишина купальни была нарушена вошедшим неизвестным, чье шуршание одежды было отчетливо слышно в тишине, ведь никого кроме него на источниках не было. Поздно, так еще и устали все.
«Может математик наш решил не смущать сальными телесами подростков? — хмыкнул парень, перестав прислушиваться и продолжая напевать песню. — Хотя, я бы на его месте тоже закомплексовал. С таким-то пивным животом» — из душа полилась вода, журчанием отрезая посторонние шаги, которые уже подходили к входу.
— Не зная материнской скорби, — песня, прослушанная давным-давно, звучала в ушах. — Я был зачат в стеклянной колбе… — сбоку кто-то поскользнулся и упал. Молча.
Широ наскоро и как оказалось бесполезно полил на лицо водой, чтобы сбить пену и открыть глаза. Вдруг упавшему нужна помощь? А тот все молчит, да не двигается. Может, потерял сознание?
Вот парень и решил быстро подорваться, да помочь незадачливой душе.