— «Коммуна» — это мы? — честно говоря, не знаю точно, как официально называется организация бабушки.
— Мы, — подтвердила Ария. — Агата Петровна решила, что нужно вдохновить людей, сподвигнуть вступить в спешно формируемое народное ополчение, но люди боятся и не горят желанием. Есть уже пятьдесят семь человек, но дело сугубо добровольное, у нас ведь коммуна...
— Тогда гр̀он-мэр выбр̀ала непр̀авильную подачу... — произнёс я задумчиво. — Р̀азве так вдохновляют на добр̀овольную жер̀тву жизнью?
Выхожу из толпы и направляюсь прямо к трибуне, где бабушка уже не знает, что делать и как подбить людей безвозмездно заняться смертельно опасными вещами.
Киваю бабушке и жестом отстраняю её от трибуны, после чего становлюсь на её место.
— Где куются импер̀ии? — спросил я у безмолвствующей толпы.
Вижу по глазам многих, что мой образ узнали. Не Наполеона, не Дмитрия Верещагина, а того человека, который творил ужасные вещи на различных видео.
— Это тот, из Телеги... — тихо шепнул один из молодых парней своему соседу.
Знают, хорошо знают. Кто-то достал телефон и начал запись.
— Где куются импер̀ии? — повторил я вопрос, внимательно глядя на людей.
Снова никто не ответил. Правильно. Связываться со мной — себе дороже. Никто не хочет связываться с туберкулёзной палочкой, с пулей в башке и с пропоротыми мечом кишками...
— Они куются на фабр̀иках? — спросил я риторически. — В мануфактур̀ах, на заводах, в гар̀ажных мастер̀ских?
Делаю паузу, почему-то отчётливо осознавая, насколько долго она должна длиться.
— О нет, дор̀огие мои согр̀аждане. Импер̀ии куются не там, — покачал я головой с огорчением. — Импер̀ии куются здесь!
Я тычу пальцем себе в грудь.
— И здесь! И здесь! И здесь! — тычу я пальцами в разных людей, примерно в область груди. — В сер̀дцах!
Снова делаю паузу, но чувствую, что состояние недоумения скоро пройдёт и людям перестанет быть интересно. Крючок с империей, чувствую, ни за что не зацепился.
Империя — не то. Не те люди, не то время. Это моя ошибка. Замнём.
— Моя гр̀он-мэр̀, р̀ассказывая вам о том, кто ещё с нами, забыла упомянуть, — со смешком в голосе продолжил я, — что с нами ещё я — Наполеон Бонапар̀т, император̀ Фр̀анции! Если вы видели, как я обр̀ащаюсь с теми, кто пер̀ешёл мне дор̀огу — вы знаете, что связываться со мной — это плохой способ уйти из жизни.
— Видели уже! — с усмешкой выкрикнул один небритый тип в ватнике, поверх которого надета кольчуга. — Каждому встреченному бригаднику калаш в жопу запихаешь?