— И эти туда же… — опять буркнул Николай. — Ладно, хоть выслушали.
— Обращайся! — хмыкнул Пожарский. — Когда собираешься с Ольденбургскими о свадьбе сговариваться?
— Не сыпь мне соль на рану! — буквально взвыл император, не удержался и захохотал: — Вот же Лешка, пиzдюк малолетний! Все равно сделал по-своему!..
Кардинал Римской католической церкви вот уже минуту крушил мебель в своем кабинете, а облегчение все не наступало. Доломав старинное кресло, он понял, что впустую тратит время — только мучения другого человека смогут компенсировать те оскорбительные выражения, которые по телефону позволил в его адрес папа Франциск.
Своего секретаря кардинал трогать не стал — тот был хоть и слегка туповат, но исполнителен, постоянных обитателей Апостольского дворца тоже трогать не стоило, а вот…
Хозяин кабинета выдохнул, подошел к окну и взглянул на площадь Святого Петра.
— Этот вполне подойдет… — пробормотал он и
Молодой человек упал на мостовую и забился в конвульсиях, напоминавших эпилептический припадок, а кардинал расслабился — удовольствие от мучений жертвы, от ее беспомощности и боли в угасающем разуме было сродни оргазму, но гораздо сильнее и ярче!
— Теперь это личное, принц, — кардинал счастливо улыбался. — Теперь личное…
Глава 3
Кузьмин, которому, казалось, все было нипочем, своими веселыми историями развлекал нас с воспитателем до самого вызова на ужин, так что в номер Романовых мы с ним и Прохором поднимались в достаточно приподнятом настроении.
— Царевич, — придержал меня колдун на выходе из лифта, — ты это… Короче, сделай так, чтобы Леська от тебя узнала о предстоящей свадьбе, а не от кого-нибудь постороннего. Сам понимаешь, это и в твоих интересах тоже.
— Постараюсь, — кивнул я, признавая правоту Ванюши. — С отцом порешаю, он подскажет, как правильно это сделать.
В самом номере, как и в прошлый раз, был накрыт большой стол, а моя попытка проскользнуть вместе с Прохором и Ванюшей в конец была решительным образом пресечена царственным дедом:
— Куда собрался, внучок? — с легким намеком на рычание поинтересовался он у меня. — Вон туда садись. — Император указывал на свободный стул между цесаревичем и князем Пожарским.
И у меня возникло стойкое ощущение, что воспитательный процесс, начатый сегодня днем на трассе Ницца-Монако, может, не прямо сейчас, но обязательно продолжится.
Час мы потратили на прием пищи и светские разговоры, касающиеся моей дуэли с Филиппом. Поздравления и тосты закончились аккурат тогда, когда официанты вынесли грязную посуду, оставив на столе бутылки со спиртным, бокалы, фрукты и легкие закуски. Оглядев присутствующих, царственный дед многозначительно посмотрел на подполковника Михеева, который кивнул и демонстративно достал из кармана пиджака уже знакомую глушилку с горящим индикатором и положил ее перед собой.
— Итак, мои дорогие родичи, — хмыкнул император, — сегодня у нас случилось еще кое-что…
И он поведал во всех подробностях о моем предложении Соне и об обстоятельствах, предшествующих этому знаменательному во всех смыслах событию.
Как подсказывала