– Я стою босиком, в шелковой пижаме, – заныла я.
– Следует носить тапки и байковый костюм для сна, – объявил Дегтярев. Потом он сменил гнев на милость: – Ладно, пошли к тебе.
Полковник занес ногу над порогом и завис в неудобной позе.
Я не на шутку испугалась – ранее полковник никогда не замирал в подобном положении. И до сих пор я думала, что Александр Михайлович из-за своего веса не способен стоять на одной ноге.
Толстяк опустил ногу и отпрыгнул назад.
– Чем у тебя воняет? Отвратительные духи.
Меня охватило удивление.
– Я вот уже много лет покупаю в Париже один и тот же парфюм. Ты ни разу ничего не говорил плохого про этот аромат. И я никогда не использую его на ночь.
Дегтярев начал пятиться к лестнице.
– А сегодня ты изменила своим привычкам, облилась от души! Завтра в десять встретимся в офисе. Ну и вонь! В доме полный бардак! Воздух такой, словно в особняке сдохли все крысы мира! Ошалелые собаки сбивают с ног хозяев, разбрасывают повсюду свою шерсть! Дарья, тебе надо прекращать валяться на диване, читая Устинову со Смоляковой. Займись хозяйством. Иначе… иначе придется…
Так и не договорив, какие действия он предпримет, полковник бросился к ступенькам и почти побежал вниз. Я осталась в холле одна, посмотрела на пучок шерсти, который валялся на паркете, подняла его, пощупала и поняла, что это не шерсть, а волосы. Потом вернулась в спальню.
Хотела лечь в кровать, и тут в мозг раскаленным гвоздем вбилась мысль. Я схватила телефон.
– Марина, ты где?
– В ванной, а что? – вопросом на вопрос ответила подруга.
– Дегтярев тебя слышит?
– Он на первом этаже, – хихикнула владелица ресторана, – в холодильнике роется.
– Скажи, если Кракозябра вселится в человека, что случится? – задала я вопрос дня. – Рыбин что-нибудь говорил на эту тему?
– Да-да-да, – затараторила Марина. – Самое сладкое для монстра – получить новое тело. Каким образом это происходит? Оборотень прыгает на животное, и – опля! – он теперь другой. А старый организм освобождается от нечисти. Правда, он потом долго болеет.
– А в человека дочь Бабы-яги способна залезть? – не утихала я.
– Это ее самая сладкая мечта, – зашептала подруга, – бросить на несчастного свой локон!