– Сверху не дует, но там не темно. Значит, попадем не на улицу, а в помещение, где горит свет или есть окна. Вероятно, в жилой дом. Что скажем хозяевам?
– «Добрый день, – хихикнула я, – угостите чаем. Устали мы, долго до вас добирались».
– Сомневаюсь, что они со всех ног кинутся на кухню, – забубнил Семен, шагая по ступенькам. – Знаешь, у тебя некий дар.
– Какой? – поинтересовалась я, двигаясь следом.
– Совершать инфернальные глупости и заставлять умных людей участвовать в них, – пробасил Семен и выглянул из люка. – Никого, пусто!
– Что там?
Семен исчез из виду. Я тоже быстро вылезла в комнату… и не сумела сдержать эмоций.
– Это же кабинет Алевтины Тимофеевны! Мы сейчас находимся в маленьком доме, который стоит на участке Геннадия. Вроде он подался в монахи, но это лишь догадки. Но мы шли чуть дольше минуты, а отсюда до дома, в котором живет Кожин, так быстро не попасть! Прямо колдовство!
– Да нет, – возразил Сеня. – Когда передвигаешься поверху, шагаешь по проложенным тропинкам и дороге. А под землей мы шли напрямик.
– Создается впечатление, что у Кожина в этой землянке когда-то жил человек, который не хотел, чтобы его видели посторонние. Если кто чужой заходил в гости без спроса к Семену Петровичу, он живо прятался в подпол и сидел там, пока горизонт не очистится. Визит чужака мог задержаться – для такого случая поставили топчан и ведра, которые заменяют туалет.
– Нельзя назвать такие условия комфортными, но под землей можно спокойно провести и день, и два, и больше, – согласился Сеня. – А учитывая, что проход соединяет два дома, человек мог направиться сюда и не сидеть в сырости. Поехали домой. Проделаем обратный путь под землей и запрем «дворец» Кожина.
Я повела носом.
– Простудилась?
– Нет. Запах, почему-то знакомый. Парфюм унисекс. Им пользуются и мужчины, и женщины.
– Скоро половые различия вообще сотрутся, – объявил Сеня, спускаясь под землю. – Появится существо бабамуж или мужебаба. Из дома эти женопарни выходить не будут, им все на дом роботы начнут приносить. От постоянного сидения у компа у людишек вырастет огромная задница, ноги за ненадобностью трансформируются в паучьи лапки. Кулинария как искусство исчезнет, жрать будут таблетки. Детей начнут выращивать в пробирках.
– Рэй Брэдбери что-то подобное описал, – вздохнула я, карабкаясь теперь вверх по лестнице, ведущей в дом Кожина. – Читал его роман «451 градус по Фаренгейту»?
– Да. Мне лет в шестнадцать подарили серию фантастики – серые томики, лучшие авторы.
Мы вылезли в комнату. Собачкин нажал на подлокотник дивана, и шкаф встал на место.
– Потопали домой… – начал было Сеня.
И вдруг замер, потом схватил меня за руку, впихнул в гардероб, сам встал рядом и закрыл дверь. До моего слуха долетел звук шагов, затем послышался знакомый голос: