Дар оборотней

Дни складывались в недели, недели в месяцы. Мимо, стороной, пролетел Новый год, который я провела волчицей, бегая по заснеженному лесу. Впрочем, теперь я много времени проводила в лесу. Не потому что волчице так уж хотелось побегать, впрочем она и не была против, а потому что, мне было невыносимо сидеть дома. Работа, дом; дом, работа. У каждого были свои заботы, проблемы, родные и близкие, я же была одна. Периодически я созванивалась и переписывалась с Алинкой, братом и немного оттаявшей Мартой, даже раза два звонила Катюшке – девочке, с которой познакомилась в Индии. Только не могла же им звонить каждый раз, когда мне было одиноко, слишком уж часто это чувство посещало меня.

В канун Нового года, я почему-то проснувшись рано и наведя порядок в доме, испытывала предвкушение, весь день провела в ожидании чуда. Побегав по лесу, часов в одиннадцать ночи вернулась домой и сидя у окна провела время до утра. Только когда рассвело, ушла обратно в лес, где и блуждала волчицей до вечера. То ругая себя, что поступила глупо проведя время в ожидании Максима, то пыталась оправдаться: ведь на прошлый Новый год я его не ждала, а он приехал. Как бы то ни было, тогда я поняла, что отмахиваясь от своих воспоминаний, чувств, я безумно скучаю по нему. Что бы между нами не произошло, как бы плохо он ни поступил, я всё равно до сих пор люблю его, всё равно тоскую по нему и стоило признаться, в конце концов себе: ужасно хочу его увидеть. В середине января, не сдержавшись, достала спрятанные среди убранных вещей в шкаф свои старые рисунки, которые писала ещё в становке: его портреты. Почему я собираясь уезжать из стаи и наткнувшись на них, не выкинула их? В то время просто не поднялась рука, лишь свернула их трубочкой и запихнула среди старых вещей. Сейчас же достав, я убрала их в ящик стола, где в шкатулке рядышком лежало кольцо купленное Максимом в Японии.

В начале февраля ударили сильные морозы, и теперь всё свободное время мне приходилось отсиживаться дома. Я уже чуть ли не с ума сходила от одиночества и безысходности, в которые сама себя загнала. Возвращаясь в один из вечеров с работы, уныло смотрела по сторонам на заснеженные дома, деревья и представляла: как сегодня опять допоздна буду щёлкать пультом телевизора, или перескакивать с сайта на сайт в интернете. Остановившись напротив своего дома – такого пустого и сейчас вдруг ставшего мне совершенно ненужным, я смахнула со щёк слезинки: «Кто бы знал, как мне опостылело одиночество!». Вздохнув и ещё раз посмотрев по сторонам, пошла внутрь.

Уже засыпая перед экраном телевизора, услышала, как кто-то пробежал по улице, хрустя снегом под ногами. Опять опустив голову на подушку дивана уже начала кемарить, как опять послышались быстрые шаги и затихли напротив моего дома. Медленно поднявшись, уже хотела выглянуть в окно, как услышала сначала скрип моей калитки, а затем громкий стук в окно, от которого я вздрогнула. Не включая свет, отодвинула штору и посмотрела на человека, стоявшего за окном.

– Валерия? Вы Валерия?– Спросил тот, как только увидел меня. В ночной темноте его лицо фактически не было видно, но голос вроде не враждебный, а взволнованный.

– Да. Что вам нужно?– Спросила через окно, прекрасно понимая, что в ночной тишине он меня услышит.

– Я из больницы, мне сказали, что вы можете помочь.– Быстро проговорил он.– Валерия, пожалуйста, нужна ваша помощь! Меня Варвара Николаевна к вам направила!

Услышав имя старшей медсестры, я успокоилась и велела мужчине подойти к двери. Приоткрыв дверь, впуская в коридор студёный воздух, спросила притоптывающего на пороге мужчину:

– Что случилось?

– Валерия, там нужна ваша помощь, мне нужна ваша помощь! Там мой брат и мне сказали вы можете помочь, прошу вас. Чёрт, да что мне нужно ещё сказать, чтобы вы помогли?– Сорвался он, выдавая свои истинные чувства и тем самым успокаивая мою настороженность.

– Ждите, я сейчас! Только оденусь.

– Пожалуйста быстрее!– Раздалось уже из-за закрытой мною двери.

Быстро одевшись, я всё же на всякий случай написала короткой сообщение брату и прихватив с собою выданный им сотовый кнопочный телефон, выскочила на улицу, где в буквальном смысле наматывал круги по двору мужчина. Увидев меня, буркнув: «Наконец-то!», побежал в сторону сельской больницы, временами оглядываясь: бегу ли я за ним.

Только забежав в освещённое помещение, разглядела его: молодой, не больше тридцати лет, высокий и довольно симпатичный. Быстро осмотрев его, тут же отвернулась к спешащей навстречу старшей медсестре.

– Лерушка, как же хорошо что ты пришла! Пойдём скорее,– потянула она меня за руку и перехватывая скинутую мной куртку.– Мальчонка там, подросток, нога распоротая, шить надо, а Инокентий Павлович, козлина старый, опять в запой ушёл!

Добежав до сестринской, начала переодеваться. Уже не в первый раз мне приходиться оперировать: местный хирург, которому давно пора на пенсию, впрочем, как и большинству персонала местной больницы, временами начинает пить, выражая тем самым протест заведующей. Почему-то он считал, что именно она виновата в том, что молодые врачи-хирурги не хотят сюда ехать. И не принимал он никаких объяснений, вроде тех, что: маленькая зарплата, условия жизни и удалённость от больших городов. Видимо на старости лет, мужик немного умом тронулся в определённом направлении.

Спустя три часа, наконец-то освободившись, проходя по коридору на выход из больницы, меня окликнул тот самый мужчина, который прибегал за мною.

– Валерия Айдаровна, спасибо вам большое!– Он подошёл ближе, и устало улыбнулся. Всё время пока я провела в операционной, по словам Варвары Николаевны, он словно раненный зверь метался по коридору, пока я не передала через неё, что всё прошло успешно и пациенту сейчас потребуется покой и сон.

– Пожалуйста. В принципе операция-то совсем не сложная, только где он умудрился так?

– Да мы пошли на Круглое озеро, там же хорошо рыбачить, а брат случайно споткнувшись по дороге домой, напоролся на корягу под снегом, вот и итог.– Развёл он руками, стараясь улыбнуться.