Ближний круг

За несколько дней до этого. Тикрит, Ирак

Про торжество в Тикрите – Николай узнал от одного из своих подчиненных. Их всех – перевели на казарменное положение.

Теперь – его приказали называть «рафик Мукаддам», что было вторым старшим офицерским званием и примерно соответствовало званию армейского подполковника или капитана второго ранга во флоте. После того, как бесследно пропал полковник Салад, вокруг него образовалась как бы пустота, Пустота, вызванная страхом, Он был чужаком, причем чужаком, которого обласкал и приблизил к себе Вождь который не был выходцем из иракских семей, кланов и религиозных групп, который не знал историю многострадальной партии БААС, сколько раз она раскалывалась, кого ссылали и убивали, кто и на чью сторону вставал. Он был чужаком, посланным вождем – и этого было достаточно.

В часть был назначен новый командир, полковник Юнус. Офицеры – обходили Николая десятой дорогой. Сержанты – а ниже званий в охране не было – исполняли его приказы беспрекословно.

Потом – пришел этот парад.

Николай участвовал в выработке плана, и ему сразу не понравилось присутствие президента на открытой местности. Категорически не понравилось. Он предложил перенести торжества и военный парад в город и получил отказ. Как ему сказали – это невозможно, президент должен был быть с собственной армией.

В посольстве – ему сказали продолжать подготовку и не задавать лишних вопросов.

Вместе с передовой группой – он вылетел в Тикрит на нескольких вертолетах. В отличие от Ми-8 у Пум была широченная боковая дверь, в полете ее не закрывали. Они шли над Тигром, была самая жара – середина лета. Возделанные и обводненные участки побережья Тигра – сменялись бурой сушью выжженной солнцем земли.

Приземлились на окраине города, части Республиканской гвардии – уже возводили палаточный городок. На машинах – отправились смотреть место парада. Как оказалось – Раис должен был стоять на поднятой на несколько метров над землей трибуне.

Один.

Теперь уже не только Николай, но еще двое офицеров высказали опасения по поводу присутствия на трибуне уважаемого Раиса. Приехал Удей Хусейн, осмотрел трибуну и ответил грубыми оскорблениями.

Ночевать их разместили в домах уважаемых членов партии. Николай обратил внимание, насколько хорошо жили иракцы – не все, конечно. У хозяина, у которого он жил – был Мерседес, подаренный партией и двухэтажный дом, примерно на двадцать комнат с садом. Офицеры – обязательно получали машину в подарок, пусть не Мерседес, но машину и небольшой дом. Все это – без очереди, без выслуги.

Еще – удивили комбайны Нива, важно прошествовавшие по городу. Как ему сказали, пришел состав с комбайнами, и теперь их перегоняют в хозяйства. Николай спросил, есть ли у иракцев коллективные хозяйства – но иракцы просто не поняли вопроса. Как потом оказалось – в Ираке есть госхозы и мелкие фермеры, в основном собирающие фрукты и зелень, и продающие ее на базарах в городах.

По вечерам – иракские офицеры, с которыми он жил – играли в карты. Чтобы не стеснять их – он выбирался по вечерам в сад, пил чай и смотрел на звезды. Звезды здесь были, как и на всем Ближнем Востоке – огромные, казалось, руку протяни и…

Чай был вкусным. Особенно со жженым сахаром. Чай ему приносила жена хозяина – сам хозяин тоже выделял молчаливого русского в непривычной форме из невежливых, шумных и грубых офицеров Амн аль-Хаас. Сейчас – было тихо, он сидел по-турецки – и лишь мелодия магнитофона из открытого окна мешала думать.

Поглощенный собственными мыслями – он не сразу понял, что по забору, по бетонной плите – кто-то осторожно стучит.

Три – Три – Три…

Последовательность, знакомая с Афгана.

Николай достал пистолет. Крадучись, прошел к калитке – во всех иракских домах была как минимум одна задняя калитка. Она не была заперта и отворилась с едва слышным скрипом.

Ночь. Тишина. Почти как в деревне… если бы не магнитофон. В Тикрите – ни о какой ночной жизни и слыхом не слыхивали.