– И почему же?
– Потому что я сделал то, за что мне платят деньги.
– И за что же вам их платят?
– За то, чтобы я долбал коммунистов, сэр. Если я чем-то и занимался в этой жизни – так это долбал коммунистов. Прошу прощения, если я оскорбил чьи-то нежные чувства.
– Вы оскорбили чувства помощника директора ЦРУ Клариджа. Вы приняли его за коммуниста или там было что-то другое?
– Нет, черт возьми. Он просто бюрократический поганец.
На самом деле – скандал был из-за того, что сорвалось уже почти согласованное назначение Авратакиса начальником станции в Хельсинки. По каким-то формальным основаниям, связанным с тем, что делал в Греции – а он там переходил черту и часто. Верный своему правилу выяснять все и сразу – он явился в кабинет к Клариджу и… высказал ему в лицо все, что о нем думает.
– А я?
Это была проверка. Авратакис знал это. И Гейтс знал это.
– Вы… сэр, полагаю, все будет зависеть от решения, какое вы сейчас примете.
Ответ был наглым. Он был наглым даже для разговора с непосредственным начальником – не говоря о директоре ЦРУ.
Но Роберт Гейтс – должен был думать о будущем – своем и своей организации. Этот негодяй – он из тех, кто дерется насмерть. Не считаясь ни с чем. И он не из тех, кем надо дорожить. Почти идеально подходит.
– Как вы относитесь к коммунистам? – спросил Гейтс
– Чертовы ублюдки.
– Есть основание так считать?
Авратакис ответил не сразу.
– Я не про Вьетнам, сэр. Я сидел в Греции, когда эти ублюдки начали бузить. Им было плевать… на порядок, на закон, на общественные нормы. Они просто хотели снести все до основания и положить еще одну страну под Москву. Я думаю, я немало сделал, чтобы этого не произошло.
– Да, возможно. Как вы предпочитаете работать – в одиночку, или?
– В одиночку, сэр. Меньше риск утечки.
– Что же. Если вы не против Ближневосточного отдела – полагаю, у меня будет для вас работа. Как раз для вас.