Свет Старлинг

Ей хотелось осмотреть дом. Понять, что изменилось с ее отъездом, найти хоть какие-то подсказки, подтверждавшие их с Мией родство, и убедиться в том, что призраки, обитающие здесь, никуда не делись. Новая владелица могла замазать трещины и закрасить подтеки на стенах, могла отреставрировать мебель и застелить старый пол коврами, но темное ощущение, тоскливое и холодное, исходящее от комнат и коридоров, все равно бы не исчезло.

Должно быть, первым здесь умер Джозеф Вайерд. Если верить дневнику-гримуару Антуанетты, ее отец поселился в особняке еще до полного окончания строительства и жил в комнатах без отделки. Затем в них жили его дочь и ее подруга-предательница. После того как обнаружили тело Стефании, перед похоронами гроб с ней поставили в гостиной. Заполучив дом, Людвиг и Эдуард стали сдавать его в аренду – их жильцы обычно тоже отсюда не переезжали.

Деми не верила в призраков, но была уверена в том, что смерть оставляла хоть и невидимый, но неизгладимый отпечаток в тех местах, где люди были вынуждены расстаться с жизнью. В Вайерд-хаусе это ощущалось особенно сильно.

Впрочем, другие гости, пришедшие на праздник, совсем об этом не задумывались.

Мия не обманула – свечи действительно оказались расставлены повсюду. В стенных подсвечниках, канделябрах, на полках, тумбах, комодах, столах, ящиках, стопках книг, даже на перилах. Их было так много, что игра получалась долгой и увлекательной. Каждый гость пытался отыскать незажженные, вслух рассуждал о том, где еще они могли прятаться, и искренне радовался, когда находил свечи в каком-нибудь неожиданном месте.

Уже горящие свечи наполняли дом таинственным светом, вновь напоминая о временах жизни Антуанетты.

Деметра прошла по коридору мимо бывших комнат слуг и поднялась на чердак. Он был начисто прибран и декорирован к Самайну в ведьминском стиле, как и весь особняк, – букетами осенних цветов, колосьями пшеницы, веточками деревьев, сухими листьями, пучками трав и, конечно же, тыквами. Вместо пыли и затхлости пахло медом и пряностями. У стен располагались диванчики и кресла с чайными столиками, на полу были начертаны руны – должно быть, тоже для праздника.

Однако Деми показалось, что вместе со всем хламом отсюда вымели и ее воспоминания. Ничего не осталось от того дня, когда она искала фотографии для миссис Гейбл, и от уютного вечера с Дрейком, когда они находились наедине друг с другом и с дождем. Деми почувствовала себя оскорбленной. Она капнула воском на подоконник и поставила свою свечу там.

Вернувшись на второй этаж, она уже хотела было спуститься в холл, но что-то дернуло ее повернуть налево и пройти до двери бывшей родительской спальни. Деметра не заходила туда с момента смерти опекунов. Даже не разобрала их вещи. Могло ли еще хоть что-нибудь из них остаться?

Она потянула дверь на себя – та оказалась незаперта – и вошла внутрь. Комнату освещали все те же свечи и, разумеется, она выглядела по-другому, не так, как раньше. Кровать была застелена белоснежным шелковым бельем, хотя Хелена предпочитала хлопковое цветное, а лежащие наготове вещи для побега, чемоданы и саквояжи, заменяли элегантные предметы декора и букеты цветов.

На диване в углу сидела Юфемия Лайз. Она заметила гостью и улыбнулась.

– Простите, я не знала, что это ваша спальня, – попыталась оправдаться Деми, замешкавшись на пороге.

– Это ведь была спальня твоих опекунов? – догадалась Мия, поднимаясь с дивана. – Я понимаю почему ты решила сюда заглянуть. Проходи, осмотрись. Наверняка это место вызывает у тебя немало воспоминаний.

Послушно кивнув, Деметра прикрыла дверь и прошла дальше. Как и все остальные комнаты, эта выглядела обновленной и чересчур опрятной. Ни тебе фотографий на стенах, ни записной книжки на столике… Только какая-то книга на тумбочке возле кровати. Так и должна была выглядеть спальня женщины, привыкшей скрывать свою личность.

– Ты скучаешь по ним? – спросила Юфемия, нарушая тишину.

– По кому? – переспросила Деми, задумавшись.

– По твоим опекунам, конечно, – мягко посмотрела на нее Мия. – У вас были хорошие отношения? Или… ты больше скучаешь по своей матери?

– Она бросила меня почти сразу после рождения. Как я могу по ней скучать? – спросила Деметра, глядя ей в глаза. – Что вы скрываете, Мия? И сейчас, и тогда, когда вы пришли ко мне в коттедж.

– О, тогда это был сущий пустяк, невинное любопытство, – пожала плечами Юфемия.

Она прошла к окну и откинула бархатную ткань с предмета, стоящего на специальной подставке, – Деми не заметила его в полутьме. Под тканью оказалась викторианская круглая клетка с маленькой птичкой, сидящей внутри.