Не созревшая рябина

Узнав об этом, только повеселевший Даня снова упал духом и до конца дня не мог найти себе место от тревоги. Чижа раздражало его хождение по дому, но утихомирить друга было лень. Только присутствие электричества и комедии, найденные во все еще доступном Интернете, смогли немного заглушить беспокойство. Ненадолго, конечно. Еще несколько дней и за неуплату могут отключить всю сеть.

Изначально Чиж собирался просидеть дома недели две, как бывает при обычных вирусах, чтобы убедиться, заражены они или нет. Ваня не хотел рисковать, но дома, в изоляции с Даней, он смог выдержать только четыре дня и не поругаться с ним.

Электричество работало с регулярными перерывами, парни успевали только приготовить себе еду, да помыться в горячей воде. Настольные игры, которые были у Дани, быстро приелись, а книги читать не хватало желания. Чиж был готов лезть на стену от скуки, поэтому запланированные две недели резко сократились.

Первым днем конца света Чиж для себя определил днем смерти матери и бабушки, однако с тех пор общество жило привычной жизнью с повседневными проблемами. Органы власти, учреждения, частые предприятия… всюду дни текли своим чередом, и та же школа работала, как ей и положено работать. Пусть и ввели новые правила, для большинства людей они не были чем-то трагичным. После выхода официального объявления о передаче зомби-вируса только через кровь (Интернет так и пестрел сообщениями и о других путях заражения, но кто его теперь читает) и об относительной безопасности нахождения на улицах, даже запрет на посещение общественных мест так и не был принят.

С другой стороны, количество людей, непосредственно пострадавших от столкновения с зомби, неуклонно продолжало расти, а контролировать всех и каждого возможным не представлялось. Поэтому обособившийся в нужный момент «Рассвет» так и остался никем нетронутый. Возможно, ключевую роль в их независимости сыграли родители Агаты и их знакомые, а также возраст подростков, близких к совершеннолетию.

Так или иначе, никто из членов «Рассвета» не пошел ни в школу, ни в колледж, когда пришла пора нового учебного года. Кто-то сознательно не хотел идти туда, а кто-то вроде Чижа не видел в этом смысла. Иногда кому-то звонили из школы или органов опеки, но подростки по большей части их игнорировали. С Даней и вовсе никто не связывался, поэтому о школе он благополучно забыл.

При этом Даня, в отличие от остальных ребят, нашел время сходить в библиотеку и взять несколько книг, которые, по его словам, могут помочь в выживании. Мухин и раньше был запасливым, а с угрозой отключения электричества и интернета стал тащить в свою квартиру все, что плохо лежит. Иногда Чиж помогал ему собирать всякий хлам, хоть и считал пустой затеей собирать все (кроме еды – продукты Ваня прятал с особым удовольствием, представляя какое крутое впечатление произведет на Агату, если возникнут проблемы).

Именно этим Чижов и занимался – раздумывал, стоит ли забрать выкинутый в мусорный бак металлический стул – когда впервые с весны встретил своих одноклассников.

Небольшая группа ребят из шести человек неспешно прогуливалась по улице, разговаривая и смеясь так громко, что отвыкший от праздности Чиж покрылся нервными мурашками. Он чувствовал все нарастающее раздражение, но когда те подошли ближе, ему на глаза попались знакомые лица. Двое одноклассников Чижова со странным интересом подошли к нему, а за ними последовали и остальные.

Увидев их смешки и ухмылки, Чиж с опозданием вспомнил, что до сих пор стоит посреди разодранных пакетов с мусором, выпавших из переполненного бака.

– Вот это помотала тебя жизнь, Чижов, – весело приветствовал Ваню один из одноклассников. Рост его был выше среднего, но Мышин на голову возвышался над ним, а мышцы, за годы игры на саксофоне только увеличивающиеся в объеме, делали его все более похожими на шкаф. Преувеличенно всплеснув протянутой для рукопожатия рукой, парень рассмеялся.

– Да хорош, – фыркнул Чиж, стараясь удерживать хладнокровие. Он не ушел в чистое место только из-за упрямства, всем видом настаивая, что все у него нормально и так и было задумано. Незнакомые ему ребята остановились в десятке шагов, не подходя ближе. Кто-то закурил и без интереса отвернулся, от изучающих взглядов остальных Чиж раздраженно нахмурился. Он даже не думал доставать из кармана руку для рукопожатия или кивнуть в знак приветствия. На мгновение ощутив себя гордым королем мусорных баков, к которому заявились вторженцы, Ваня недовольно скривился.

– Ты себе бункер строить собрался или место после школы присматриваешь? Учти, вон та коробочка выглядит ненадежной, – Мышин продолжал ухмыляться.

– Лучше не надо, я тут часто хожу, знаю, что здесь уже есть жильцы, – хохотнул в свою очередь подошедший Боткин. Его Чиж и рад бы был увидеть – в отличие от застрявшего в подростковом бунте Мышина, Витька Боткина можно было назвать старым товарищем, с которым вместе ходили в одну спортивную секцию в детстве. Он даже был среди тех товарищей, с которыми Ваня общался в конце осени, когда только присоединился к «Рассвету».

– Да-а-а, – протянул Ваня, вытягивая «а» во всю силу дыхания, – смешно. Очень. Чего тут шляетесь? Заняться нечем?

– Гуляем. Почему бы и нет? – невысокий плотно сложенный Боткин дернул плечами, от чего старая, ставшая на размер малой, куртка с неприятным треском натянулась.– Ты писал, что у тебя дома что-то случилось. Все нормально? Или реально до такого уже дошел?

Кивнув на криво раскиданные пакеты с выглядывающими из них объедками, Витек с серьезным беспокойством кивнул. Сопоставив старые слухи и потерянное выражение лица друга, он внезапно осознал, что шутки могут быть и впрямь неуместными и жестокими. Догадываясь о причине смены настроения одноклассника, Чиж промычал что-то нечленораздельное. Чем-то постыдным казалось жаловаться на смерть матери здесь, стоя посреди мусора, этим людям, из которых только двое смотрят относительно заинтересованно, а остальные праздно греют уши.

– Да нормально, – выдохнул Ваня, переводя взгляд на лицо Боткина. – Я в «Рассвете» теперь состою. Помогаем полиции.

– Это те, которые с «зомби» воюют? – встрял новый голос, не сдерживая рвущийся наружу сарказм.

Только по одному презрительному «воюют» было понятно, как низко в глазах этого человека находится и полиция в целом, и группа Чижа в частности. Ваня повернул голову в ее сторону, всем своим видом пытаясь выразить собственное мнение об отрицательном интеллекте ярко накрашенной девушки.