— Слушай, Игорь, — обратился Волков уже ко мне. — Юрик опять хохмит, а я серьёзно. Ты Юркин друг, а потому скажу прямо: могу открыть пробой в мой бывший мир. Именно в мой. Может, он и твой тоже. Может — нет. Если повезёт — останешься там. Если нет — можем вернуться. Ничего не теряешь.
Вот это да. Воистину царское предложение. Случись оно месяцем-двумя раньше — наверное, я бы согласился не раздумывая. Но теперь…
Я вспомнил изгоев, Любу, четыре зеркала, о которых говорил отец Андрей, те соображения о проходе через зеркала, что пришли в голову только что…
— Я не могу уйти, — просто сказал я. — Не могу, и всё. Мне… нужно разобраться.
Юрка с удивлением и сожалением охнул, а Волков просто сказал:
— Я понял тебя. И я в тебе не ошибся. Действуй, брат. Всё у тебя получится.
И опять это ощущение — словно я смотрюсь в зеркало… Может, Юрка прав, и у меня и правда есть что-то общее с этим парнем, который, судя по виду, старше меня-истинного, но моложе меня-здешнего…
Юрка и Волков пожали друг другу руки, и, пока напарник шёл к машине, Волк уже исчез в мареве пробоя.
— Никогда б не поверил, если бы не видел своими глазами, — только и сказал я, пока напарник заводил двигатель.
— Я до сих пор не верю, — пробормотал Юрка. — Но — верю, мать его… Вот ведь сукин сын этот Каращук…
— Знал?
— Конечно, знал. Что Серёга оборотень — знал. И про то, что он может усиливать и открывать пробои — знал. Правда… правда, Серёга сказал, что Каращук лучше, чем может показаться. И знаешь… Волкову я верю, — он, прищурившись, посмотрел на меня: — Расскажешь Богданычу, что мы ездили сюда?
— Он и сам уже скорее всего знает, — предположил я.
— Я не об этом. Я о тебе.
— Тогда спрошу — а как ты хочешь?
— Не знаю, — буркнул напарник, разворачивая «козелок». — Вот правда — не знаю. У меня какое-то… опустошение, что ли. Я узнал всё, что хотел. Но не скажу, что мне от этого легче…
— Думаешь, Каращук «примет меры»?
— Да вот пофиг, честно! — мельком глянул на меня Юрка и крутанул руль, выравнивая машину. — Знаешь, я завидую Волку. Он сейчас в стороне от всех этих интриг. Как вольный волк — делает, что хочет. Кажется, у него и девчонка есть — прямо не сказал, но по глазам видно… как и у тебя, кстати.
Я хотел было возразить — но впервые за всё время, что называется, «язык не повернулся». Промолчал.
Он прав. Она у меня есть. Я могу не любить её, мы можем собачиться — но Люба и правда у меня есть…