Застывший шедевр

– Наркоманский притон. – Сухоруков показал на маску в руке Киры и с издевкой добавил: – Масочка вашему красивому личику точно не помешает.

Кира надела маску, перчатки и первой двинулась вниз. Телохранитель, словно тень, двинулся следом. Преодолевая лестничный пролет, Кира поймала его обеспокоенный взгляд.

«Да, работенка ему подвалила что надо, – подумала она и мысленно усмехнулась. – Это тебе не жен олигархов охранять».

†††

Приемная судмедэкспертизы была небольшим, безликим помещением, в котором еле умещались два кресла кричащей расцветки и журнальный столик. Люминесцентные лампы, словно в насмешку над полковником, периодически моргали, как только он хватал со столика очередной журнал, желая отвлечь себя чтением.

Зазвонил мобильник, полковник посмотрел на экран, где высветился номер Громова.

– Докладывай, – выпалил Лимонов без предисловий.

– Шеф, мне сказали, что вы на вскрытии в Твери, – удивился Громов и спросил: – Почему нас не послали?

– Что-то не припомню, чтобы тебя моим начальником назначали, – недовольно пробурчал Лимонов. – Допросили охранника Дзасоховой?

– Э-э-э… да, – с тяжелым вздохом выдал Вадим, – сказал, что знает убийцу, это клиент, который последним приходил за день до смерти гадалки. Вел себя очень странно. Охранник проводил его до стоянки и клянется, что дождался, пока фургон не покинул улицу. Убийца пробрался в дом, когда охранник уединился в сауне. По его словам, Дзасохова часто плакала по ночам, поэтому он не удивился, когда во время обхода услышал ее всхлипы. Убийца вырубил телоха электрошокером, когда тот входил в свою спальню. Телох предоставил запись из приемной, но она нам ничего конкретного не дала. Лицо скрыто козырьком бейсболки. У нас есть аудиозапись сеанса. Охранник вроде клиента запомнил, а когда начал работать над фотороботом, размяк. Единственное, что сказал с уверенностью: он высокий, худой, волосы светлые, скулы резко очерчены, нос прямой. Охранник сказал, что он приехал на фургоне синего цвета «Рено Трафик», даже записал номерной знак. Мы дали на него ориентировку.

– Отлично! – с горячностью выпалил полковник. – Номер пробил? На кого фургон зарегистрирован?

– Сейчас на липовую фирму, а ранее фургон принадлежал ныне покойной Лидии Шульц, как выяснилось, она была бабушкой Артура Чингарова.

– Епсиль мопсиль, – пробурчал Лимонов и потер разболевшуюся левую руку.

Бирк снова оказался прав: все дело в трех старухах, которые приводили маленького Артура на прием к психологу в детстве.

– Мы попросили Ивана поднять всю недвижимость Шульц и ее ближайших родственников.

– Хорошо, займитесь этим семейством вплотную, – отозвался полковник и, почувствовав головокружение, откинулся на спинку кресла.

– Я сейчас в Туле, на полпути к квартире Поликарпова.

– Не забудь сделать запись осмотра, – напомнил Лимонов.

Закончив разговор, полковник отбросил телефон и со стоном согнулся. Самочувствие стремительно ухудшалось, появилась одышка, болела теперь не только рука, но и шея. Лимонов приоткрыл окно и стал с жадностью глотать раскаленный за день воздух. С минуту он стоял, высунув наружу раскрасневшееся лицо, но когда повторно сдавило грудь, так ослаб, что плюхнулся в кресло. Звон в ушах перекрывал все звуки, пот градом стекал со лба. Полковник завалился на бок, опасливо взглянул на дверь и оценил расстояние: нет, самому ему никак не добраться, а значит, и помочь никто не сможет. Смирнов начнет его искать только после второго вскрытия. Страх и паника сковали тело. Он попытался закричать, но смог издать только приглушенные звуки. Боль в сердце усилилась.

В этот момент снова ожил телефон. Дрожащей рукой полковник попытался дотянуться до мобильника. Отыграл целый куплет из фильма «Семнадцать мгновений весны», прежде чем полковник ответил сдавленным «алло».