— Сударь! — спросил он. — В каком положении дело?
— Дело кончено, — ответил стряпчий.
— Кончено!
Это слово было повторено таким тоном, что стряпчий обернулся.
— Извините, сударь, вы, вероятно, родственник?
— Нет. Я никого здесь не знаю. И каков приговор — обвинительный?
— Конечно. Ничего иного нельзя было и ждать.
— Каторжные работы?..
— Пожизненная каторга.
— Значит, личность установлена? — произнес путник таким слабым голосом, что его с трудом можно было расслышать.
— Какая там личность? — ответил стряпчий. — Об этом не было и речи. Дело совсем простое. Женщина убила своего ребенка, детоубийство доказано, но присяжные отклонили предположение о заранее обдуманном намерении, и она приговорена к пожизненной каторге.
— Так это женщина? — проговорил он.
— Разумеется, женщина. Девица Лимозен. А вы о ком говорите?
— Да так, ни о ком. Но если дело кончено, то почему же зала все еще освещена?
— Сейчас там слушается другое дело. Оно началось часа два назад.
— Какое же дело?
— Тоже очень простое. Бродяга, рецидивист, каторжник совершил кражу. Я забыл его имя. Вот уж поистине разбойничья физиономия! За одну физиономию я бы сослал его на галеры.
— Сударь! — спросил путник. — Есть ли возможность попасть в залу?
— Не думаю. Очень много народа. Правда, сейчас перерыв. Многие вышли. Попробуйте, когда заседание возобновится.
— Где вход?