ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Артиллеристы дают понять, что с ними шутки плохи
Гавроша обступили.
Но он не успел ничего рассказать. Мариус, весь дрожа, отвел его в сторону.
— Зачем ты сюда пришел?
— Вот те на! — воскликнул мальчик. — А вы-то сами?
И он смерил Мариуса спокойным, дерзким взглядом. Его глаза сияли гордостью.
Мариус продолжал строгим тоном:
— Кто тебе велел возвращаться? Передал ты по крайней мере письмо по адресу?
По правде сказать, Гавроша немного мучила совесть. Торопясь вернуться на баррикаду, он скорее отделался от письма, чем передал его. Он принужден был сознаться самому себе, что несколько легкомысленно доверился незнакомцу, даже не разглядев его лица в темноте. Что верно, то верно, человек был без шляпы, но это не меняет дела. Словом, в душе он поругивал себя и боялся упреков Мариуса. Чтобы выйти из положения, он избрал самый простой способ — начал бессовестно врать.
— Гражданин! Я передал письмо привратнику. Барышня спала. Она получит письмо, как только проснется.
Отправляя письмо, Мариус преследовал двойную цель — проститься с Козеттой и спасти Гавроша. Ему пришлось удовольствоваться половиной задуманного.
Он вдруг усмотрел какую-то связь между посылкой письма и присутствием Фошлевана на баррикаде. Указав Гаврошу на Фошлевана, он спросил:
— Ты знаешь этого человека?
— Нет, — ответил Гаврош.
Как мы уже говорили, Гаврош и в самом деле видел Жана Вальжана только ночью.
Смутные болезненные подозрения, зародившиеся было в мозгу Мариуса, рассеялись. Разве он знал убеждения Фошлевана? Может быть, Фошлеван республиканец. Тогда его участие в этом бою вполне понятно.
Между тем Гаврош, удрав на другой конец баррикады, кричал:
— Где мое ружье?
Курфейрак приказал отдать ему оружие.