Кумир

Ей не осталось ничего, кроме как вцепиться в чашку. Последнее спасение в адовом вертепе. Кричать, причитать, умолять или молиться не собиралась. Какой смысл? Пьяного только время трезвит.

И как заведовала старинная, глухая к новшествам игра, Яша понёс суженую к реке под зычные перекрикивания и хохотки.

Держал он Василису на плече, трогая ниже спины, где и отец постеснялся бы.

Василиса крепко цеплялась за чашку, жмурясь от мучительного ожидания. Как в древнем Средневековье, когда на свадьбе под разбитные поздравления жених несёт невесту к ложу. А по дороге их обоих раздевают. Заядлая консуммация выйдет.

Яша шёл настроено, целенаправленно, как на битву. Ушёл далеко, судя по утихшим голосам. Василиса ещё успела расслышать, как Зинка раздосадовано кричала: «Куды-ы?» И смолкла навечно.

Самым ужасным (и опасным) было лёгкое, хотя и приятное недомогание в животе. Мелькал Яшка в думах Василисы раньше. И не раз мелькал. Доставучей еловой шишкой падал на голову, и боль от удара долго стихала не только под черепом, но и где-то под сердцем. Всякие, «а что если бы» да «будь мы вместе» неугомонно перебирали досужие мысли.

В голову вдарил хмель, слух ласкали слабые речные перекаты и надсадное сопенье Яши. И никак не справиться было с нахлынувшим чувством. «Блудница»… – бессердечно глумилось прибрежное кустовьё.

Василиса разомкнула глаза, когда ноги коснулись волглых досок давнёхонько отстроенного местного причала. От резкого перехода из невесомости на твердую поверхность всё закружилось в лихом вальсе.

– Садись, – неуместно серьёзно указал Яша, давя Василисе на плечи. Присели, свесили ноги к воде.

Слышны были плеск реки, бившей о сваи, и гиканье тетерева на том берегу. Василиса затаила дыхание, глотнула из чашки, отчаянно мечтая унестись как можно дальше или просто распуститься9. «Распуститься», – настоятельно проповедовали столбики рогоза, качая головками в крёстном знамении.

– Ну, что? – спросила Василиса, оборачиваясь к Яше. Так иногда она делала на уроках, если школьники сильно распоясывались.

– А ты шо думаешь? – с губ Яши сорвался ярый перегар. – Про дог’адки Петровича и этого тотема?

– Не знаю…

– Усё ты знаешь, панна. Вот шо ни спросишь, а усе знаешь, и тут г’лупенька? Давай-ка вот от души, как есть. Шо думашь, то и говори.

Василиса отхлебнула ещё.

– Если честно… Если честно, всему можно найти объяснение. Но там, в лесу… Правда, есть что-то. Игорь прав… пожалуй.

Что-то щёлкнуло в мозгу. Одеяло памяти всколыхнулось, и вспомнился ей пруд, в который падали звёзды. И упыри.

– Про тотем шо думашь?

– Не знаю. Померещилось Игорю, скорей всего.

– А если скажу, что всё взаправду. И скажу, шо знаю, кто поставил туда этот тотем, и хто поджог устроил?