Путешествие идиота

— Ты хочешь сказать, что ее муж не обиделся бы на меня?

— Йован? Зачем обидеться? Йован радоваться. У Йован и Мила стать дети. Крепкий и здоровый. А ты не хотеть стать друг.

— Дела… Драгомир, я ведь не знал, что так можно! У нас ведь такого нет…

— Нет? Вы не делать дети? — недоверчиво спрашивает мэр.

— Да нет, дети у нас бывают. Просто женщины рожают от своих мужей. Вот и все.

— Все муж делать дети? — совсем изумляется Драгомир. — Как быть так? А если муж не делать дети?

— Тогда не знаю, — растерянно отвечаю я. Действительно, откуда мне знать про такие тонкости?

— Хорошо быть в Империя, — говорит Драгомир тихо. Свет от фонаря на земле превращает его лицо в залежи черных рубцов.

— Если хочешь, то пусть Мила еще придет. Я побуду вашим другом. Я ведь не знал, что так положено.

— Ты есть хороший воин. Честный. Мила придет. Будет след. Будут дети. Беляница расти. Много работник. И много воин. — Драгомир на ощупь находит мою руку. Трясет от души. Исчезает. Через какое-то время снова слышу далекий звук. Открылась дверь. Потом — осторожные шаги в темноте. Я встаю и подаю гостье руку. Ее ладонь вся горит. Женщину бьет нервная дрожь. Я обнимаю ее, и некоторое время мы молча стоим, прижавшись друг к другу. Я молчу, потому что снова чувствую себя недоумком. Совершенно не знаю, что сказать. Потом страх и ожидание отпускают ее. Мы опускаемся на хрустящую под рогожей солому. Теперь дрожь начинает сотрясать меня. В роли племенного быка мне еще бывать не приходилось.

— Не бояться меня. Я сама бояться, — тихо говорит мне Мила и несмело прикасается запекшимися губами к моей шее.

— Я не боюсь, — отвечаю так же тихо. Тело ее, освобожденное от одежды, крепкое и горячее. Я провожу рукой по ее плоскому животу. Осторожно касаюсь груди. И выключаюсь, будто меня по голове шарахнули. Миг— и я изумленно обнаруживаю себя рядом с тяжело дышащей женщиной. Она обнимает меня. Трется щекой о мой живот. Внизу живота бьется огонь.

«Прошу тебя, только помолчи», — говорю Триста двадцатому.

«Я и молчу», — бурчит он.

И я снова наваливаюсь на покорное упругое тело. И мне теперь плевать — как это тут принято делать. И сколько раз. И не обидится ли на меня великий воин Йован из Салаша. Похоже, Миле тоже не до этих условностей. И я выпускаю скопившийся во мне под жутким давлением пар. Мила выскальзывает из-под моей рогожи только под утро. Торопливо крестится и что-то тихо бормочет себе под нос. Улыбается мне какой-то мягкой, совершенно неземной улыбкой. Я засыпаю счастливый. Сплю без снов. Утром повеселевшая Бранка ставит передо мной миску с кашей. И в качестве добавки — здоровенный кусок копченой змеи. И кружку с чем-то, здорово отдающим сивухой.

— Подарок. Угощать. Мила и Йован, — говорит Бранислава с озорной улыбкой.

Я набрасываюсь на еду.

До конца этой недели я подружился, наверное, с половиной их деревни. Стал другом всем, кому только можно. И смущаться перестал. Даже обнаглел настолько, что спросил однажды у Бранки:

— Скажи, а у тебя есть дети?

— Есть, — ответила она. — Два мальчик.