Гендальев

Они ели торт и говорили ни о чём, когда Оксана внезапно сказала:

– Витя, я не стану снова возвращаться к избитой теме. Ты взрослый человек и несёшь за свою жизнь ответственность сам. Если ты считаешь свой профессиональный путь приемлемым – дело твоё. Но я хочу предупредить тебя об одном: если когда-нибудь ты окажешься на скамье подсудимых, вместе, или вместо своего Полуоткатова – то на нашу помощь не рассчитывай. С того момента, если он произойдёт, мы становимся для тебя абсолютно чужими людьми.

Гендальев хмуро уставился в тарелку.

Александр примирительно кашлянул:

– Слушай, ну ты это… не обязательно же ээ, как бы.

– Я всё понял, – сказал Виктор, вставая. – Не знаю, с чего ты взяла, что я стал жуликом, Оксана? И если ты считаешь что сама ты, вся такая в белом и лучше меня, то ты ошибаешься. Ты ошибаешься хотя бы потому, что точно так же всю жизнь работаешь на уродов и воров. Просто мой урод и вор – мой непосредственный начальник, а тебя с твоими, разделяли многочисленные уродцы размером поменьше. Ты всего лишь исполнитель команд у тех, кто исполняет команды жуликов. Шестёрка у шестёрок с соответствующим мизером в жизни.

– Так, ну хватит, хватит, – встал Александр, подняв открытые ладони, – стоп, ну вы чего это?

– Пошёл вон из нашего дома, мразь! – прошипела Оксана.

Брат сардонически усмехнулся, попрощался с зятем и ушёл.

С этого момента он не делал попыток мириться с Оксаной. Изредка звонил Александр и они говорили на отвлечённые темы, старательно обходя в разговорах сестру. Маленький Витя быстро рос, был здоровым и крепким ребёнком. Гендальев не стремился с ним видеться, ему было всё равно, что племянник вырастит и не будет знать о своём дяде, ему было всё равно, что он не общается с сестрой. Его заботила собственная жизнь, и он искренне полагал, что всё общение с Оксаной, что было им отведено, себя исчерпало. Да, она растила его как мать, да она помогла ему встать на ноги «как все нормальные люди». Это она, Оксана, решила за него кем он будет. А теперь, когда он в полной мере освоил профессию в том виде, в котором она есть для успешных представителей ремесла, она выказывает ему своё презрение, она считает, что он пошёл по кривой дорожке. Он стал жить нечестно. Дура, просто дура.

Он не переживал о том, что разорвал с ней связь, но в глубине души ему было обидно, потому как он не считал себя кем-то грязным, не считал себя подонком. Он видел, как живёт принципиальный адвокат Волков и он видел как живёт гибкий Полуоткатов. И кто посмеет винить Гендальева в том, что он выбрал сторону силы?

В порыве злого негодования, он поделился переживаниями с начальником.

– Аа, – сказал Полуоткатов, – знаешь, Витя, я лично с твоей сестрой не знаком, но когда меня попросили за тебя, я думал что у тебя брат, а не сестра. Потому что просили за тебя из ментовки, а там твоего протектора именовали как Санёк. Его я тоже не знаю, но просил за тебя он.

– Это муж её, – ответил Виктор. Для него это сообщение стало новостью.

– А, ну понятно, – сказал Полуоткатов, – но знаешь, что я позже узнал, Витя? Я узнал, что наша бывшая коллега Милана, была как раз подругой твоей сестры, Оксаны. Вот такие дела. А поскольку для Миланы я, и соответственно ты, теперь враги по гроб жизни, стоит ли удивляться, что она передала своей подруге всё видение ситуации со своей, обоссаной колокольни?

Гендальев был очень удивлён.

Да, пожалуй, Семён снова прав. Тем более его поразило, что Оксана, заявляя о том, что перестаёт лезть в его жизнь, тем не менее, фактически постоянно за ним следила через эту сучью тварь Милану. Вся эта дружба, посиделки в кафе по пятницам, теперь представились ему в ином свете.

– Вот же сука!

– Да-да, – подтвердил Семён. – А теперь, Витя, кто будет рассказывать твоей сестре о твоих делах, жизни и вообще обо всём? Цыганский? Будь уверен – нет. Я? Я бы может и стучал бы, если бы то мне было выгодно. Но во-первых, оно мне не выгодно. А во-вторых, я ведь для твоей сестры враг номер один, так?

Так.