Ностальгия

Мои лбы спохватываются, лупят из-под ворот, не дожидаясь, пока я проскочу. Пуля от неугомонного стрелка сверху вышибает искры из мостовой под ногами. Чуть не задел, сука! Едва успеваю выскочить за ворота, как от упавших створок со звоном рикошетируют пули — автоматчики, не целясь, бьют длинными из окон второго этажа.

— Группа один, доклад! — кричу на бегу через улицу. Краем глаза замечаю светлые пятна за стеклами дома. Неискоренимое чувство — любопытство! Никакая опасность ему не страшна!

— Все на месте, тененте!

— Раненых всех собрали?

— Всех!

— Вторая группа! Вторая, черт вас дери! Пабло!

— Убили Пабло! — кричит в ответ кто-то.

— Все в сборе?

— Все вроде. Пабло только нет.

— Вы что, суки, бросили его?

Натужное сопение на бегу. После разберемся. Смотрю на часы — четыре минуты. Время. Хозяева города еще не спохватились. Пулеметного огня не слышно. Ну и чудненько.

— Прикрытие, отходим! Связь, заслону отходить! Красную ракету! Красную!

И только успел сказать, как даст что-то по затылку! Ну подрывники! Ну постарались! Окна дома надо мной брызжут звенящим водопадом. Сверху дождем сыплются кирпичи и куски черепицы. Часть кирпичного забора осыпается, как песчаный замок. Волна пыли выкатывается на улицу, заполняя все вокруг удушливой пеленой. Здания комендатуры в дыму не видно. Кто где — поднимаемся с земли, сбитые с ног, тяжело тянемся в спасительные подворотни, подталкиваем тех, кто ошалело трясет головой, вытряхивая из ушей несуществующую воду. Комариный писк в ушах. Перестарались с зарядом, черти. Красное сияние с небес тускло раскрашивает пыльную взвесь.

— Первый! Второй! Третий! — кричу в дым.

— Тут мы, тененте! — отзываются. Слава богу.

Хочется убедиться, что все в порядке. Подождать остальных. Уйти последним. Нельзя. Каждый знает, что ему делать. С моими способностями могу запросто заблудиться в темных подворотнях. Телохранители подталкивают меня, на бегу направляя в нужную сторону. Вой сирен, кажется, вокруг нас. Переулки чередуются яркими улочками, наполненными нарядными обывателями. Люди пьют кофе на открытых террасах, танцуют. Большинство смотрят и показывают друг другу пальцами на крыши за нашими спинами, где уже поднимается зарево, поэтому не сразу замечают перебегающих полосу света грязных людей с оружием. Выбегая из очередной арки, чуть не сбиваю с ног высокую девушку в спортивной майке. Аллея просто забита состоятельными людьми, молодыми и не очень, вышедшими на вечернюю пробежку. Город продолжает меня удивлять — война на пороге, бои вокруг, а эти удивительные люди продолжают наслаждаться жизнью, как будто ничего не происходит. «Чертовы обнаглевшие оборванцы», — неприязненно думает упругая сеньорита, морщась от моего потного запаха, и возобновляет моцион. Ничто на свете, похоже, неспособно отучить жителей Коста-де-Сауипе радоваться жизни. В одной из подворотен суем винтовки выступившему из тени человеку. Тот, держа их как поленья, исчезает в темной арке. Наконец, перебежав очередную улицу, тяжело топаем вниз по подвальным ступеням. Первый зажигает фонарь. Спотыкаясь, долго бредем под переплетением труб. Потом быстро переодеваемся, достав мешок с одеждой из трансформаторной будки. Вешаем на место замок на дверях и выходим из подвала уже на соседней улице. Проходим череду дворов. Третий прячется за живой изгородью. Внешнее охранение, на всякий случай. Если что — шумнуть успеет. Поднимаемся к себе, в снятую на сутки временную квартиру. С балкона свисает белая простыня — знак, что все нормально. Скинув грязные ботинки, сажусь прямо на пол. Только сейчас замечаю, что сменная одежда на мне — вся в красных пятнах. Удивленно смотрю на свою кровь, что капает с изрезанной ладони на пол. Из всей акции на ум почему-то приходит только скользкое цевье винтовки.

— Ну мы им и дали! Только щепки полетели! — возбужденно говорит Первый, выходя ко мне с банкой пива. Округляет глаза, увидев капли крови на полу. — Вы ранены, сеньор тененте? Сеньор Ян мне голову оторвет!

— Не боись, не выдам. Руку порезал, только и дел-то. Дай-ка пива.

Единственное достоинство этой мочи, зачем-то разлитой по банкам, — она холодная. Сделав пару глотков, смачно сплевываю на пол. Черный шлепок, в котором пыли больше, чем слюны, выделяется на чистом нежно-желтом паркете не хуже моей крови. Наконец-то я могу дышать. Делаю еще глоток. Стена в цветастых обоях странно плывет в глазах. А вот и искорки… Реальность опять скручивается в жгут.

На следующий день наблюдатель за одной из комендатур сообщает о задержании патрулем бойца, которого мы напрасно ждали к началу акции. Руфуса, который замешкался и поздно бросил гранату, убив одного и ранив другого бойца, назначают помощником подрывника. Черная работа. Такие долго не живут. Хотя явственно вижу, что он рад. Дешево отделался. Бойцу по кличке Лобо — Волк, который бросил, возможно убитого, командира группы, товарищ Ян хладнокровно стреляет в затылок. Что самое неприятное в этом, я не ощущаю в Яне никаких эмоций. Ни тебе удовольствия садиста, ни упоения властью, ни гнева праведного. Ничего. Словно он робот. Раз — и раздавил таракана.