Лица вводные: Арета, Маркелла, Феофила, Фалия, Феопатра, Фаллуса, Агафа, Прокилла, Фекла, Тисиана, Домнина.
Введение. Цель сочинения. Путь к раю. Изображение и олицетворение добродетели. Агнос – символ девства. Маркелла – старшая и первая между девами Христовыми.
Еввул. Очень благовременно пришла ты, Григора; я недавно искал тебя, желая узнать, какие были речи о девстве в обществе Маркеллы и прочих дев, собравшихся тогда на пиршество. Они, говорят, так великолепно и сильно рассуждали между собою, что не опустили ничего, необходимо относящегося к этому предмету. Итак, если ты пришла для чего-нибудь другого, то отложи это до другого времени, а теперь не поленись рассказать по порядку все, о чем мы просим тебя.
Григора. Кажется, я обманулась в своей надежде, так как кто-то другой уже наперед рассказал о том, о чем ты спрашиваешь. Я думала, что ты еще ничего не слыхал о происходившем, и очень восхищалась и утешалась тем, что первая расскажу тебе. Потому я и поспешила скорее прийти сюда к вам, опасаясь этого самого, чтобы кто-нибудь другой не предупредил меня.
Еввул. Успокойся, блаженная; мы ничего обстоятельно не узнали о происходившем. Говоривший не мог объяснить ничего более, кроме того, что происходили разговоры, а какие и как, он не мог отвечать на вопросы.
Григора. Итак, если за этим я пришла сюда, хотите ли вы слышать обо всем сказанном с самого начала, или мне иное опустить, а припомнить только то, что найду достойным вспоминания?
Еввул. Нет, Григора, расскажи нам с самого начала, и о собрании, где оно происходило, и о яствах приготовленных, и о себе самой, как ты возливала вино, а они «…кубки приемля златые, чествовали друг друга, на великое небо взирая».
Григора. Ты всегда искусен в беседах и очень любознателен, так что просто всех превосходишь.
Еввул. Не время теперь, Григора, спорить с тобою об этом; о чем просим тебя, о том расскажи нам, как происходило с самого начала, и не иначе.
Григора. Постараюсь. Но наперед ты сам ответь мне: знаешь ли ты дочь Философии – Арету?
Еввул. Что же?
Григора. В ее сад, находящийся на востоке, мы были приглашены срывать созревшие плоды, и отправились, именно: я (мне рассказывала Феопатра, от нее я слышала), Прокилла и Тисиана, каким, Григора, утесистым, трудным и крутым путем мы проходили! – Когда же мы приближались к тому месту, – продолжала Феопатра, – то нас встретила какая-то величественная и благообразная, молча и благопристойно выступавшая женщина, одетая в весьма светлую, как бы из снега, одежду; вся она была поистине некоторою божественною и дивною красотою; стыдливость с великою важностью выражалась на лице ее. Такой взгляд страшный, соединенный с приятною кротостию, – говорила она, – не знаю, видала ли я когда-нибудь. Она была совершенно без прикрас и не имела ничего неестественного. Подошедши с великою радостию, она каждую из нас, как мать, увидевшая после долгого отсутствия, обняла и поцеловала, и говорила: дщери мои, ко мне, сильно желающей ввести вас в сад нетления, с трудом пришли вы, испытав на пути различные опасности от змей; я, наблюдая, видела, как часто вы уклонялись, и боялась, чтобы вы, как-нибудь сбившись с дороги, не погибли в утесах; но благодарение Жениху, которому я обручила вас, дети мои (2 Кор 11:2), который помог устроиться всему по желаниям (нашим)! Между тем как она говорила это, мы, – говорила Феопатра, – достигли ограды, так как двери еще были открыты (Мф 25:10), и нашли уже пришедших Феклу, Агафу и Маркеллу, намеревавшихся приступить к ужину. Тогда, – говорила она, – Арета сказала: войдите и вы возлечь здесь наряду с этими вашими подругами. Всех же нас, пировавших там, я думаю, – говорила она мне, – было числом десять. Самая местность была чрезвычайно красивая и исполненная великой приятности. Благорастворенный воздух, озаренный чистыми лучами света, легко колебался; посредине ключ тихо, подобно елею, источал приятнейшее питье; вытекающая из него прозрачная и чистая вода составляла источники, а эти, разливаясь рекою, напаяли всю местность, доставляя обильную влагу. Были там различные деревья, изобилующие свежими осенними плодами, которые, вися, представляли одну прекрасную картину; также всегда цветущие луга, усеянные благоухающими и разнообразными цветами, от которых ветер нежно разносил приятнейший запах. А вблизи находился агнос, высокое дерево, под которым мы расположились, так как оно было весьма широко и тенисто.
Еввул. Ты, блаженная, изображаешь второе райское жилище.
Григора. Ты говоришь правду. Итак, когда мы насладились всякими яствами и различными сладостями, так что не оставалось никаких приятностей, тогда – говорила она, – вошла Арета и предложила следующее: отроковицы, краса моего радушия, прекрасные девы, возделывающие непорочными руками нетленные сады Христовы; уже довольно было яств и угощения; всего у нас достаточно и с избытком. Чего же еще хотелось бы мне, и чего я ожидаю? Того, чтобы каждая из вас сказала похвальную речь девству. Пусть начнет Маркелла, так как она сидит первою и притом старше других. Когда же она прекрасно исполнит это дело, то я почту за стыд для себя, если не сделаю ее примером подражания, увенчав чистым венком мудрости. Таким образом, помнится мне, – говорила она, – Маркелла тотчас и начала говорить следующее.
Речь I. МаркеллаГлава I. Трудность и превосходство девства. – Упражнение в учении необходимо для дев.
Девство есть нечто чрезвычайно великое, дивное и славное и, если можно сказать откровенно, следуя священным Писаниям, оно – питомник нетления, цвет и начаток его. Оно только одно есть превосходнейший и прекраснейший подвиг. Посему и Господь обещает вход в Царство Небесное тем, которые сами себя сделали девственниками, когда в Евангелии говорит о различии скопчества (Мф 19:12); потому что очень редко и трудно для людей девство; и чем оно выше и величественнее, тем большим подвергается опасностям. Нужны крепкие и мужественные природные силы, которые, стремительно воспарив над потоком сладострастия, направляют колесницу души в высоту и не уклоняются от этой цели до тех пор, пока, легко перенесшись чрез мир быстрейшим полетом мысли и ставши поистине у небесного свода, не узрят прямо самого нетления, исходящего из чистых недр Вседержителя. <…>
Глава IV. Один Христос научил девству, открыто предсказывая Царство Небесное. Уподобление Богу должно совершаться при свете божественных добродетелей.
<…> И прежде всего нужно объяснить, почему из многих пророков и праведников, возвещавших и совершавших многое и прекрасное, никто не прославлял и не избрал девства? Потому, что преподать это учение предоставлено было одному Господу, так как Он один, пришедши, научил человека шествовать к Богу. Ибо первосвященнику, первопророку и первоангелу надлежало назваться и перводевственником. В древности человек еще не был совершенным, и потому еще не был в состоянии вместить совершенное – девство. Он, сотворенный по образу Божию, еще имел нужду в том, чтобы быть по подобию [Божию]. Для исполнения этого посланное в мир Слово наперед приняло наш образ, запятнанный [у нас] многими грехами, дабы мы, ради которых Оно приняло его, могли опять получить образ божественный. Ибо быть в точности по подобию Божию возможно тогда, когда мы, отпечатлев черты Его человеческой жизни в самих себе, как бы на досках, подобно искусным живописцам, сохраним их, изучая тот путь, который Он сам открыл. Для того Он, будучи Богом, и благоволил облечься в человеческую плоть, чтобы и мы, взирая, как бы на картине, на божественный образ жизни Его, могли подражать начертавшему ее. Ибо Он не иное мыслил, а иное делал, и не иное считал прекрасным, а иному учил, но что поистине было полезно и прекрасно, тому Он и учил, то и делал. <…>
Речь II. ФеофилаГлава I. Похвалою девству не уничтожаются браки.
Итак, – говорила она, – Феофила сказала следующее: так как Маркелла, прекрасно начав речь, не вполне докончила ее, то мне представляется необходимым постараться докончить эту речь. Что человек постепенно дошел до девства при помощи Бога, побуждавшего его от времени до времени, это, по моему мнению, прекрасно изложено; а что будто бы поэтому уже не нужно рождать детей, – этого сказать нельзя. Из Писаний, мне кажется, ясно видно, что по появлении девства Слово [Божие] не отвергло совершенно деторождения. Если луна больше звезд, то этим не уничтожается свет прочих звезд. – Начнем с книги Бытия, чтобы почтить старейшее Писание. Определение Божие и заповедь о деторождении (Быт 1:28), конечно, и доныне исполняется; Создатель еще доселе образует человека. Это совершенно ясно, так как Бог доселе, подобно художнику, образует мир, как и Господь научил, сказав: «Отец Мой доныне делает» (Ин 5:17). Вот, если бы реки уже окончили свое течение, излившись в морское вместилище, если бы свет был совершенно отделен от тьмы (а теперь он еще отделяется), если бы суша перестала производить плоды с пресмыкающимися и четвероногими животными и предопределенное число людей исполнилось, тогда, конечно, следовало бы воздерживаться и от деторождения. А теперь необходимо, чтобы человек и с своей стороны действовал по образу Божию, так как мир еще стоит и устрояется; «плодитесь», сказано «и размножайтесь» (Быт 1:28). И не следует гнушаться определением Творца, вследствие которого и мы сами стали существовать. Началом рождения людей служит ввержение семени в недра женской утробы, чтобы кость от костей и плоть от плоти, быв восприняты невидимою силою, снова были образованы в другого человека тем же Художником. Таким образом, нужно думать, исполняется изречение: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей» (Быт 2:23).
ebooksa