– Быстро не получилось, Бен.
– Зато все ответы – правильные. – Он улыбнулся в ответ, привстал, наклонился вперед и легонько похлопал ее по заду. – Прими душ, крошка. Ты хорошо поработала.
Кровь бросилась ей в лицо.
– Я могу снять тебя с экзамена.
– Чушь собачья. Тебя уволят, только и всего.
– Вон отсюда. Убирайся к своим, – фыркнула она, на глаза навернулись слезы.
В нем проснулось было сострадание, но он тут же придавил это совершенно неуместное чувство.
– Сегодня ты проведешь отменный вечерок. Поужинаешь в ресторане с тем, кто спит с тобой на этой неделе, и при этом будешь думать о моем ребенке, умирающем от гриппа в вонючей трехкомнатной квартире Развития.
И ушел, а она так и осталась стоять, глядя ему вслед, с белым как мел лицом.
Группа из десяти претендентов сократилась до шести. Их отвели в следующую комнату. Часы показывали половину второго.
…Минус 091, отсчет идет…
Глаза врача, сидевшего по другую сторону стола в маленькой кабинке, прятались за толстыми линзами очков. Губы кривила гаденькая, довольная ухмылка, напомнившая Ричардсу одного дебила из далекой юности. Тот залезал под трибуны школьного стадиона и заглядывал девчонкам под юбки, гоняя шкурку. Ричардс заулыбался.
– Подумали о чем-то приятном? – спросил врач, не прекращая перебирать листки, заляпанные чернильными кляксами. Гаденькая улыбка стала шире.
– Да. Вы напомнили мне одного знакомого.
– Правда? Кого же?
– Не важно.
– Ладно. Что вы видите?
Ричардс всмотрелся в хаотичное месиво клякс и белых пятен. Манжета для измерения кровяного давления охватывала его правую руку. К голове крепились несколько электродов, соединенных с компьютером. По дисплею бежали волнистые линии.
– Две женщины-негритянки. Целуются.
Первую картинку сменила вторая.