Переход

– Так что ты предлагаешь?

Похоже, аргументы начинали убеждать ретивого парня. Голос звучал уже спокойно. Еще бы, спорили-то битый час!

– А вот что…

Утро для ребят из рыбнадзора началось затемно.

Перетаскали в моторку собранный с вечера бутор[17] и, подустав, сели попить свежего, только что вскипяченного чайку.

Крупные куски хлеба на алюминиевой армейской тарелке соседствовали с сагудаем[18], гранеными стаканами в подстаканниках и закопченным, в прошлом наверняка белым, чайником.

Погода намечалась отменная. Идеально ровную поверхность Байкала нарушали только всплески хариусовой мелочи, кормящейся на воде мотылями. Откричался последний поселковый петух.

Стоя на пирсе, старший поджидал напарника и раздумывал о превратностях судьбы.

Чувства были противоречивыми.

Обстоятельность и неторопливость, пришедшие с возрастом, безуспешно боролись с молодым задором и охотничьим азартом, пронесенным через годы опасной профессии.

Дело в том, что, по старой традиции, ведущейся на Великом озере с царских времен, рыбнадзор набирался из браконьеров. Те и уловки хитрые знали, и контакт с местными жителями имели. Всем лучше, когда государев человек на должности свой.

«Сдавались» те, конечно, не сразу. Куда деть лихость, что еще в детстве «советчики» в голову заложили? У тех за плечами жизнь «вольная»: по лагерям да пересылкам (за то же браконьерство). Сидеть самим больше не хочется, вот и забивают мозги мальчишкам.

В приозерных поселках вольница да безденежье. Родители жалкие копейки, где могут, для семьи зарабатывают, а пацаны с пяти лет на лодках. Вот там, на пристанях, в беседах о рыбалке и закидывают свои «крючья» «старшие товарищи», матерые браконьеры.

«У нас-то сегодня все срывается, – бросают вскользь, переглядываясь. – Поможете, пацаны, втихаря за рыбой сгонять? Пары человек всего не хватает». Вариантов заинтересовать мальчишек полно, к тому же личности известные.

Мамка с батей (если есть) общаться с ними строго запрещали. Но кто когда кого слушал?

Вот так из года в год и из века в век: пацанов – в браконьеры, а браконьеров (что в тюрьму не попали) – в рыбнадзор.

Мысли неспешной вереницей тянулись в голове Николая. Череда сменяющихся образов прервалась скрипом досок пирса.

Подошел сегодняшний напарник Юрка. На первый взгляд мальчишка совсем, хотя в прошлом браконьер матерый.

Ознорский говорит, восемнадцать ему, а Николай не больше пятнадцати дал бы. Но не боится парень никого и ничего, только одного Ивана Ознорского слушает. Тот, пока его на свою сторону не перетащил, устраивал Юркиной команде несколько раз полный разгром. Кое-кто даже получил в суде различные сроки. Все воспитанники покойного Ромахи.

Последний, еще в советские времена, вернулся из лагерей со статусом уголовного авторитета и милицейским надзором на год. Оценив, что самому больше попадаться не резон, быстро организовал небольшую команду из отчаянных пацанов, среди которых и оказался Юрка.