Единственное развлечение в пути предоставил Плацента, на которого напала сильная икота. Джиданна и Дрекозиус наперебой давали разные советы, и даже Мектиг вставил несколько слов, но ничего не помогало. Полугоблин шел и икал. Шел и икал.
А потом они прошли указанным духом-хранителем туннелем, вышли с другой стороны… и Плацента перестал икать.
Дарохранилище. Джиданна и Дрекозиус слышали о нем, но понятия не имели, как оно выглядит. И вот — вступили под его своды.
Вход в Ахлавод с этой стороны оказался совсем невзрачным. Крохотная дверца, какие обычно прикрывают кладовки и чуланы. Ее сложно было заметить в зале под открытым небом, на фоне белоснежных мраморных колонн и великолепных статуй.
Боги. То были статуи богов. Все Двадцать Шесть, вся божественная севига. Стоя по кругу, они протягивали руки, словно приглашая их пожать.
— Ну?! — затрясся в нетерпении Плацента. — Где моя способность?!
— Если я ничего не путаю, нужно коснуться одной из статуй, — сказала Джиданна. — Бог, которого она изображает, сделает тебе подарок. Маленькую волшебную силу.
— А всех можно?!
— Нет, только одну.
— А если коснуться всех?!
— Не знаю. Попробуй, если хочешь.
Плаценте не терпелось попробовать. Но он порядком трусил. Опасливо поглядывал на остальных, ожидая, чтобы те испытали судьбу первыми.
Но и остальные тоже робели. Даже Мектиг Свирепый.
Это же все-таки боги. Пусть только как статуи, но все равно.
— Я слышал, что нужно не только коснуться статуи, но и очиститься перед этим духом, — поведал Дрекозиус. — Вознести молитву избранному божеству, устремиться к нему всеми своими помыслами — и в вечной своей благости один из Двадцати Шести наградит тебя тем даром, которого ты достоин. Если, конечно, ты вообще хоть чего-то достоин.
После этого все еще сильнее стушевались. Никто не чувствовал себя достойным. Каждый из искателей Криабала считал себя центром вселенной… но каждый же втайне подозревал, что боги могут с такой точкой зрения не согласиться.
— Дети мои, не отслужить ли нам вначале молебен? — заискивающе предложил Дрекозиус. — Давайте прочтем хором Великую Молитву. Или, может, вы исповедуетесь мне в грехах? Конечно, я не жрец-исповедник, но все равно имею право принимать исповеди. Вот ты, дочь моя. Скажи мне как на духу — не испытываешь ли к кому ненависти, не думала ли о ком плохо?
— Думала и думаю. Вот о нем, — ответила Джиданна, указывая на Плаценту.
— Как это печально. Но отчего же так?
— Да он у меня браслет спер.