Вообще, вечерами Брастомгруд становился обычно грустен и желал излить кому-нибудь душу. Рассматривал, бывало, инкарнический портрет сына и еще какого-то бородатого цверга, тяжко вздыхал, глушил крепчайший эль и все бессвязнее говорил:
— Армия — это дело такое, кобольд… Она как мы, как я, как ты, как все. А без армии что? То-то же. Вот и думай. С одной стороны — так точно. Служу королю. А глянешь глубже — никак нет. На кол короля. И на кира тогда это все? Эх…
Так прошло несколько дней. Фырдуз уже начал забывать о хобийской угрозе — так спокойно было в каменной твердыне Хасмы. Но потом… потом один из гвардейцев Брастомгруда поймал в канализации шпиона.
Хобий. То был самый настоящий хобий. Конечно, само по себе это еще ничего не значит — в Хасме есть хобии. Купцы, путешественники, дипломаты. В основном из соседнего Усэта, но есть и из Подгорного Ханства.
Только вот в канализации им делать абсолютно нечего. Особенно в канализации королевского дворца. Прямо возле главного воздуховода. В маске и шипастых ботах-стенолазах.
Брастомгруд как раз выспрашивал своего гвардейца об обстоятельствах, когда на Военный Двор заявился принц Остозилар. Причем взбешенный до того, что почти дымилась борода. Он влетел прямо в ворота на личном конструкте, подъехал к Брастомгруду и стал на него орать. Сжавшийся позади воеводы Фырдуз не мог толком разобрать слов — так страшно кричал принц.
Брастомгруд же молча стоял и слушал. Остозилар поорал с минуту, а потом перешел к еще не закончившему доклад гвардейцу. На него он закричал еще громче, еще страшнее, а потом… выхватил меч. Без колебаний, без предупреждения принц стал осыпать несчастного ударами — и слава еще Пещернику, что плашмя.
Гвардеец не смел сопротивляться. Брастомгруд стискивал кулаки и скрипел зубами, но тоже помалкивал. Благо принц быстро закончил экзекуцию, швырнул меч на землю и принялся кружить по двору как безумный. Он делал страшные гримасы, вертел головой, кривил рот, закатывал глаза, подергивал плечами и дрыгал ногами, выкидывая коленца.
Все были напуганы до полусмерти, и никто не смел подойти. Фырдуз, немного знакомый с аптекарским делом, осторожно тронул Брастомгруда за рукав и спросил:
— Ваше превосходительство, это конвульсии?
— Они, — мрачно ответил воевода. — Падучая у принца. Ничего, ща оклемается.
Принц действительно оклемался. Тяжело дыша, он повернулся к Брастомгруду и спросил:
— Вы что… ты что себе позволяешь, воевода?! Почему я узнаю, что ты… ты арестовал… ты кого арестовал?! Как посмел?!
— А кого я такого арестовал? — спокойно спросил воевода. — Лазутчика. Вроде как обязанность это моя.
— Этот лазутчик — заместитель посла Подгорного Ханства, приближенная особа ханши и ее личный друг! — рявкнул Остозилар.
— И поэтому он лазил по канализации в маске и с крючьями? — хмыкнул воевода. — Интересно проводят время личные друзья ханши.
Остозилар слегка нахмурился. Похоже, об обстоятельствах ареста хобия ему не сообщили. Неизвестно, как он вообще узнал так быстро о случившемся — пары часов же еще не прошло. Брастомгруду самому доложили вот только что.
Но как-то узнал. Видно, фискалов держал при ненавистном воеводе.
— Ты мне тут не вывинчивайся! — прошипел он, приблизив лицо к лицу Брастомгруда. — Смотри!.. Заместителя посла немедленно отпустить — и с извинениями!
— Что, даже без допроса? — каменным голосом спросил воевода.