— Я могу пообщаться с девчонками из 2-ой школы, — сказала Дина. — Я там училась до третьего класса. Меня они бить не будут, ха-ха.
— За расследование этого безнадёжного дела надо выпить. — Засмеялся Рысец, подняв кружку с кофе.
Домой от Дины Гордеевой я опять возвращался ближе к полуночи. Так как после кофе и торта, у нас начались танцы под магнитофон. Потом я ещё попел под гитару, затем целовался с красавицей Диной на кухне, пока Рысцов о чём-то спорил с Наташей в маленькой комнате. В общем, три часа в приятном обществе пролетели незаметно. Проводив Наташу и школьного друга, я медленно брел к своему подъезду. Два жёлтых уличных фонаря еле-еле освещавших опустевший двор отбрасывали от одиноких тополей длинные причудливые тени на мёрзлую осеннюю землю. И вдруг одна из теней шевельнулась. Не то чтобы я вздрогнул, но резко развернувшись, моментально привёл себя в полную боевую готовность и аккуратно опустил кофр с гитарой на уличную скамейку очень удачно оказавшуюся поблизости.
— Э! Опять твои шуточки? — Обратился я в сторону тополя, в тени которого кто-то прятался. — Выходи, бить не буду, поговорим.
Однако сгусток черной мглы, выглядывающий из-за ствола дерева в пятнадцати метрах от меня, так и остался всего лишь сгустком мглы. И я готов был уже поверить, что мне странное движение тени всего лишь померещилось. Но на всякий случай я сделал шаг навстречу, затем ещё один, и ещё. Резкий рывок неизвестного человека, одетого в чёрную одежду, из-за того самого тополя застал меня врасплох. Между нами было пятнадцать метров дистанции, и за секунду это расстояние выросло ещё на десять метров. Странный незнакомец с завидным проворством припустил в соседний двор, и я бросился следом. «Мне день и ночь покоя не даёт мой чёрный человек, — всплыли в моей голове строчки Пушкина, когда я перепрыгивал через очередную лужу. — За мною всюду, как тень он гонится. Вот и теперь мне кажется, он с нами…».
Я постепенно сократил отставание до семи или восьми метров, но незнакомец, забежав за угол исчез. Не в том смысле, что растворился как призрак в воздухе, негодяй юркнул в какой-то ближайший подъезд, либо правой пятиэтажки, либо левой. Я на несколько секунд заколебался, но вдруг скрипнула подъездная дверь слева, и я молнией ломанулся туда. «Поймаю, отхерачу!» — решил я, залетев на плохо освещённую на лестничную площадку. Однако в подъезде было тихо, как в могиле, поэтому затаив дыхание, я замер на месте и прислушался. Вновь тихо скрипнула подъездная дверь, которую раскачивал неприятный холодный осенний ветер. Поэтому я рванул обратно на улицу!
— Б…ь! — Само собой вырвалось из моего рта, когда черная фигура убегающего ненормального типа мелькнула в метрах тридцати, уже около угла противоположного жилого дома.
О погоне теперь и речи быть не могло. «Ладно, встретимся ещё», — пробухтел я про себя и, развернувшись, неожиданно ногой пнул плоский круглый предмет. Неизвестным предметом оказался большой пластиковый значок на булавке, которого несколько секунд назад здесь точно не было. Я поднял пластиковый кругляш, подошёл к единственному горящему уличному фонарю и наконец, рассмотрел картинку, которая была вложена под прозрачную пластиковую крышечку. Неизвестный «художник» синим фломастером нарисовал круг, а внутри красными буквами сделал надпись: «Колесо сансары».
— Поиграть захотелось? — Спросил я в пустоту. — Хорошо, поиграем. — Сказал я и сунул значок в карман своих широких брюк, по форме напоминавших банан.
На следующий день в четверг на первом же уроке химии вновь вызвали к доске. Наша маленькая и толстенькая биологичка, по совместительству преподававшая химию, с чего-то решила взяться именно за меня. Вчера по биологии мучила, сегодня по химии измывалась. Хорошо, что память у меня замечательная, и до звонка на урок я успел пробежать глазами, заданные на «домашку» параграфы, поэтому на четвёрку хоть со скрипом, но ответил. Ведь вчера про уроки некогда было даже и подумать. Тут реальная жизнь такие загадки задаёт, что школьные учебники совсем не актуальны.
— Плохо выглядишь, — начеркала на отдельном листке Томка Полякова.
— Ночью не мог уснуть, кошмары мучили, — отписался я. — В чёрной комнате сидел «черный человек» и смотрел на меня. К чему бы это?
— Так тебе и надо, вот к чему, — закончила диалог в письменном виде вредная одноклассница, отобрав у меня свой листочек.
«Если бы задачка так просто решалась, то армянское радио этим бы не занималось, — задумался я, пропуская мимо ушей объяснение нового материала учительницей химии и биологии. — Итак, сначала мне сниться сон про „Колесо сансары“, затем „чёрный человек“ подбрасывает значок с надписью „Колесо сансары“. Кто этот чёрный? Почему избегает прямого контакта? Может быть, меня специально сбивают с толка? Вдруг этот лектор Дроздов, рассказывающий о сансаре, совершенно не причём? Или наоборот, мне через подсознание дают понять, что за Дроздовым теперь нужен глаз, да глаз? Всё таки я там в 2020 году сплю, а здесь в 1987 пока живу».
После долгожданного звонка на перемену, в коридоре я быстро шепнул Рысцову, что учёба для меня на сегодня закончена:
— Если спросят — куда делся Молчанов? Ответишь, что у меня температура 38 и 3. Скажешь, что ушёл на дистанционную самоподготовку.
— Где справку возьмёшь? — Спросил друг, почесав бестолковку.
— Что-то с Широкова и компании никто справок не требует. — Я кивнул на наших хулиганов, которые сейчас пошли в туалет курить. — А они на половину уроков вообще забили.
— Сравнил тоже. В школе вся учительская молится на те дни, когда они восемь классов закончат.
— Тоже верно. — Улыбнулся я. — Скоро, в девять часов, откроется гастроном, метнусь туда за шоколадкой, затем в медпункт за справкой, а потом в 17-ую школу поеду. Время Рысец дорого.
ebooksa