— Мне кофе, если можно, — с легкой улыбкой ответила Света.
— Прости, дочка, кофе не держу. В моем возрасте кофе пить вредно для сердца, — мягко, по-матерински проговорила Алевтина Викторовна, незаметно для себя перейдя с Красавиной на ты. — Иди в комнату, располагайся.
Света переступила порог и обмерла. На секунду ей показалось, что она попала в тропические джунгли. Комната утопала в зелени, захватившей большую часть и без того маленького помещения.
— Вижу, тебе понравилась моя оранжерея? — спросила Алевтина Викторовна.
— Признаться, я и вправду поражена. Как у вас времени хватает ухаживать за всеми этими растениями?
— Времени у меня хоть отбавляй, — усмехнулась старушка. — Я же на пенсии. Вон, садись на диван, — сказала она и похлопала Свету по плечу.
Красавина присела и сложила руки на коленях. Алевтина Викторовна опустилась на стул и, пристально вглядываясь Свете в глаза, спросила:
— Говори, что тебя интересует?
— Вы хорошо знали Юлю?
— Она мне была как родная, — со вздохом проговорила старушка, — с рождения с ней нянькалась. Мать как мужа схоронила, так и забросила ею заниматься, все только работала и работала, а когда не работала — пила. Вот и приходилось мне с ней сидеть. Нет, ты не подумай чего плохого, Ирка, она ведь не запойная, просто тяжко ей было, сама посуди, одна, да с малым дитем на руках, а время-то какое было, страшно вспомнить. Всем домом помогали, а мне так за радость было с Юлечкой потутушкаться. Моя дочка как выросла, вышла замуж за иностранца и укатила к нему в Германию, а про меня забыла. — Она всхлипнула и вытерла ладонью побежавшую по щеке слезу.
— Давно у Ирины Сергеевны припадки начались? — спросила Красавина, видя, что разговор принимает форму семейных воспоминаний.
— Да вот тогда и начались, когда муж скончался, царство ему небесное. Прям на похоронах и шандарахнуло. Врачи сказали, это у нее от нервного истощения, со временем, мол, пройдет, но не прошло. Как перенервничает, так и в тряску. Правда, до «Скорой» редко доходило, само как-то успокаивалось.
— А из-за чего она нервничала?
— Так из-за Юли и нервничала, она хоть и хорошая девочка, а нет-нет да и выкинет что-нибудь этакое.
— Что, например?
— Всего не упомнишь. Раз на дерево забралась, котенка, видите ли, снять, застрял он там. Забраться то забралась, а вот слезть? Мужики наши полезли ее снимать, а как? Ветки тонкие, того гляди обломятся. Мать в истерике. Пожарных вызывали. Они лестницу свою подняли и спустили горемыку на землю. Ох, ей тогда досталось, — с доброй улыбкой вспомнила историю Алевтина Викторовна. — А раз пропала. Кинулись искать, нет нигде. А она в подвал забралась, там дворняжка ощенилась и убежала куда-то. Вот Юля и сидела с ними всю ночь, грела своим телом, пока их мать не вернулась. Она по животным вообще с ума сходила. Как подросла, школу окончила, в институт устроилась, в общество защиты животных поступила, сказала: «Баба Аля…» — она меня Алей зовет, — «Баба Аля, я теперь защитник животных, буду их права отстаивать».
— Что за общество? — перебила ее Красавина.
— Не знаю, только мне эта затея сразу не понравилась. Говорю ей: «Окстись, какие у животных права?» — а она мне: «Ничего ты не понимаешь, они братья наши меньшие».
«Жизненная позиция в соцсети», — отметила про себя Света и спросила:
— А чего в этом плохого, если девочка захотела животных защищать?
ebooksa