Самый быстрый,

«Пора», — я ускорился.

Ветер ударил в красное, еще горящее после прошлого рывка лицо… Больно, но выхода нет. Другой возможности мне просто не предоставят. Или сейчас, или никогда. Тем более что я кое-что понял.

Все это время я пытался придумать план, как обойти тех, кто знает, на что я способен и как меня остановить. Пытался придумать тайное оружие и только сейчас осознал, что оно всегда было со мной. Мои друзья, которые боролись, давая мне шанс… Они ведь знали о моей искре, знали не только мою силу, но и слабость. Однако Броненосец как стоял столбом, так и не сдвинулся с места, Ночной Мотылек словно и вовсе прикинулся ветошью где-то в углу. И Ехидна… Она ведь грозилась убить меня и всю мою семью, но дальше слов так и не дошла.

«Этого более чем достаточно, чтобы попытаться!» — мысли замедлились, словно плата за ускоренную работу мышц.

Вот только и мне придется потрудиться. Как бы ни сдерживали себя мои друзья, неизвестный кукловод просто не мог не поставить тут ловушек, чтобы сдержать мою искру. Я сделал только один шаг, когда вперед, обгоняя меня, полетел сброшенный с плеч пиджак.

Вжик! Как я и предполагал, меня хотели поймать прямо перед диваном, где сгрудились мои родные. Пиджак распался на две половинки, и я увидел тончайшую нить из высокопрочного сплава, протянувшуюся от одной стены до другой. Отлично, теперь мне достаточно вырубить одну из липучек, на которых она держится.

Рывок — я сбил со стены маленький прозрачный кругляшок, и смертоносная на большой скорости нить тут же спала. Медленно, как в кино, но уже абсолютно безопасно. Теперь можно двигаться дальше. Я вырубил Ехидну, затем Ночного Мотылька. Наручников у меня с собой не было, как и других игиговских приспособлений, поэтому пришлось воспользоваться подручными средствами и на всякий случай скрутить их обоих ремнями. Броненосцу они как бумага, так что даже не буду пробовать. С ним остается просто надеяться, что он не придет в себя слишком рано.

«Дима, у тебя кожа на руках пузырится!» — предупредил Горин, но я уже сделал все, что хотел, и замедлился.

— Как же удивительно устроены человеческие мозги, — едва я, кривясь от боли, успел осмотреть дело рук своих, вдруг пропел до боли знакомый голос. — Порой мы кого-то настолько любим, что готовы умереть за него. Как этот бедолага Нюхач.

По лестнице, ведущей на второй этаж, той самой, по которой мы много лет назад спасались от бандитов с Олей, спускалась Фортуна. В несерьезном розовом костюме, ослепительно белокурая и оттого кажущаяся совсем не опасной.

— Я всегда говорила, что лучше всего действовать самой, — покачала она головой. — Моя подруга Эльмира не даст соврать. Ведь двадцать лет назад именно сторонние исполнители запороли нам все. Она тебе не рассказывала?

Фортуна медленно и грациозно прошагала к дивану, встав за ним, как до этого стояла Ехидна. Теперь паззл в моей голове окончательно сложился. Оказывается, враг все это время был рядом! Не только сейчас, когда произошла атака на мой дом и моих родных, но и долгие годы перед этим. И теперь ее слова про то, что семья делает нас не только сильными, но и слабыми, обрели совсем другой смысл. Вот почему на кладбище появился Нюхач — Фортуна подозревала, что Стрижевский и есть Спринтер, и решила проверить. А заодно выманить меня без костюма и шансов на победу. Тонко! И вероломно.

— Ты и есть менталист, — выдавил я, глядя на нашу милую блондинку. — Ты все устроила.

— Да, мой дорогой Спринтер, — словно бы пропела Фортуна, и ее голос даже сейчас завораживал. — Видишь ли, мне пришлось устроить этот спектакль, чтобы выяснить, где находится та самая пирамидка из орихалка, и наконец-то ее заполучить. Ты ведь отдашь мне ее?

Она протянула руку в искрящейся розовой перчатке — белокурая красотка, умело успокаивающая заложников и уговаривающая террористов сдаться. Милая, сексапильная и… как оказалось, расчетливая, коварная и безжалостная.

— Если что, в доме не работает ничего из электроники, — вновь улыбнулась она. — Как ты наверняка догадался, Кулибин на моей стороне, это он постарался. Вот почему не сработал вызов «Защиты», теперь ты понимаешь, Стрижевский?

Она сказала это уже не мне, а отцу, который не выдержал и заскрежетал зубами. Все ясно — папа до последнего пытался спасти нашу семью, но Фортуна все предусмотрела. Разве только не учла, что Нюхач способен на такую любовь к Ехидне, что решил спасти ее ценой своей жизни. Опередил ее признание и принял последствия на себя.

— И, конечно же, ты все нам это сейчас рассказываешь, потому что не собираешься оставлять нас в живых, — констатировал я.

— Ты догадливый, — жемчужные зубы Фортуны ослепительно заблестели. — Потому ты мне всегда и нравился, Спринтер. Без маски ты, к слову, еще симпатичней. Вот только я не очень люблю зеленых юнцов, так что прости, ничего не получится.

— И в мыслях не было, — зло усмехнулся я.