Родная кровь

И всё же, уже возвращаясь к своей машине и пересекшись с Оливией на дорожке, ведущей к крыльцу дома, на котором я оставил стоять своего сына, я сказал:

– Можете не говорить Терезе о моём приходе. Я сам ей скажу.

– Как пожелаете, – спокойно пожала плечами блондинка и пошла дальше.

Кто бы мог подумать, что она действительно промолчит. Но не потому, что вспомнит о моей просьбе молчать, а потому, что забудет о моём приходе. В этот день Тереза задержится сначала на работе, затем у родителей, из-за чего Оливия просидит с Береком до позднего вечера. Вечером же, уложив ребёнка спать, она впустит в дом Брэда, своего парня, с которым встречалась уже почти десять лет. Ему она не забудет рассказать обо мне и именно из-за меня они впервые в истории своих отношений расстанутся. Оливия невозмутимым тоном расскажет Брэду, что рассказала какому-то неизвестному другу Терезы о том, что Тесса родила Берека от мужчины, с которым потеряла девственность, Брэда же эта ситуация настолько возмутит, что их диалог быстро перерастёт в серьёзную склоку, во время которой выяснится, что Брэда уже давно не устраивает болтливость своей подружки и её пристрастие к вину, а Оливию давно не устраивает желание Брэда иметь детей без оформления официального брака и его пристрастие к тайному просмотру порно. Эти двое, не знающие взрослой жизни друг без друга, в этот же вечер разбегутся в разные стороны, пока ещё не осознавая, какую страшную ошибку они допускают, ведь любить кого-то так же сильно, как они любили друг друга, никто из них никогда уже не сможет…

Тереза же, на следующий день после моего оставшегося незамеченным прихода, недосчитается одного пригласительного на день рождения сына. Так и не выпытав у Берека, куда оно могло подеваться, она решит, что, скорее всего, оно затерялось между её вездесущими папками, после чего сделает для лучшего друга Берека, Питера Темплтона, сына Пенелопы и Одрика, новую открытку, но так как весь картон синего цвета к тому времени будет израсходован, открытку Питер получит зелёного цвета. И эту открытку она тоже подпишет красивым, витиеватым почерком, таким же, который я буду гипнотизировать на протяжении следующих двух дней, вновь и вновь перечитывая слова, написанные тонкой, но наверняка сильной рукой женщины, родившей от меня ребёнка и скрывшей от меня его существование: “Приглашаем тебя на праздник в честь дня рождения Берека Холта. Место проведения праздника: ***-стрит 21. Время начала вечеринки: 18:00. Время окончания вечеринки: 21:00. Дата: 30.09”.

Только именинника звали не Берек Холт. Его настоящее имя: Берек Крайтон. Я был в этом настолько уверен, что по возвращению домой после очередного общения с этим мальчиком даже решил отказаться от идеи с ДНК-тестом. Но всё же, вечером следующего дня я сделал запрос, на тот случай, если Тереза решит включить непробиваемый режим опровержения очевидного факта. Результат экспертизы должен будет прийти во второй половине дня тридцатого сентября. В пятый день рождения своего сына я впервые стану отцом. Его отцом. Родителем пятилетнего мальчика…

Пять лет! Я пропустил целых пять лет жизни! Пять самых важных лет жизни своего сына!!! Разве подобное можно простить?! Разве подобное не наказуемо?! Тереза должна ответить передо мной за каждый пропущенный мной день жизни моего ребёнка… Она от меня не уйдёт! Теперь уже никогда… Это и будет её личным наказанием в моём исполнении. Если не мне, тогда кому её карать за содеянное? Только я и вправе взыскать с неё всё до последней капли. Она не смела молчать! И потому она будет молчать теперь. Замолчит навсегда. Рядом со мной, из-за меня, повинуясь моей воли. Она не сделает больше ничего, что могло бы меня задеть, не скажет больше ничего, что могло бы осквернить мой слух. В жилах этого мальчика течёт моя кровь – Тереза выносила его в своей утробе, однако пусть же будет добра отдать дань уважения отцу того ребёнка, который принадлежит ей лишь наполовину.

Разве подобное можно простить?.. Нет, невозможно. И потому всю оставшуюся жизнь Терезе от этого будет больно. И будет больно мне. Но этого уже не исправить…

Глава 43.

Пейтон Пайк.

09 октября – 08:50.

Стоило мне только открыть глаза, и я сразу же встретилась взглядом с карамельными глазами Арнольда. Лежа слева от меня, ближе к окну, он прижимал меня к себе и, кажется, во сне я обслюнявила его обнажённую грудь. Именно из-за его объятий я и проснулась: несмотря на то, что я и так лежала на нём половиной тела, он решил прижать меня к себе ещё сильнее, отчего я в итоге и пробудилась.

Утро было пасмурным и, судя по освещению, сейчас было около восьми часов.

– Помнишь, что ты сказала мне вчера утром, когда мы попрощались?

– Ммм… – отрицательно простонала я, давая понять, что ничего я не помню.

– Ты сказала: “Встретимся с утра пораньше, так что не опаздывай”. И я пообещал тебе не опоздать. Так достаточно рано?

– Ммм… – на сей раз я простонала подтверждающе.

Как только я с облегчением вздохнула, Арнольд прижал меня к себе ещё сильнее и поцеловал в губы. Спустя несколько секунд отстранившись от моих губ, он заглянул мне в глаза и повторил поцелуй, после чего снова оторвался и снова поцеловал. Так мы начали целоваться, но спустя полминуты, когда поцелуй начал перетекать из нежного в более напористый, и Арнольд, встав на предплечье, навис надо мной, в пространстве внезапно прозвучала мелодия дверного звонка. Арнольд сразу же отстранился от моих губ и, в очередной раз заглянув мне в глаза, спросил:

– Кто к тебе ходит в гости в такую рань?

– Обычно никто, – сдвинула брови я и, услышав повторяющийся звонок, тяжело вздохнула и начала сползать с кровати, думая о том, что, может быть, это и хорошо, что нас прервали, иначе после утреннего секса, второго по счёту за сутки, моя продуктивность рисковала бы серьёзно пострадать, да и продуктивность Арнольда тоже, так что стоит признать, что подобной роскоши я себе позволить, в текущем положении вещей, никак не могу. – Который сейчас час? – уже надев трусы и взявшись за джинсы, поинтересовалась я.