Террор

«Теперь оно сожрет ее, – подумал Ирвинг, все еще не в силах стряхнуть с себя оцепенение и поверить в реальность разыгравшейся сейчас сцены. – Разорвет на куски и съест».

Но он ошибался. На несколько секунд громадный белый зверь скрылся за пределами ледяного Стонхенджа, передвигаясь на четырех лапах, а потом вернулся, низко наклонил голову к леди Безмолвной и уронил что-то на лед перед ней. Ирвинг услышал глухой шлепок упавшего предмета, и звук этот показался смутно знакомым, но в данную минуту никакие логические связи в голове у него не выстраивались – он не понимал ровным счетом ничего из того, что видел и слышал.

Белое существо неторопливо удалилось – Ирвинг ощущал вибрацию твердого морского льда, сотрясаемого гигантскими лапами, – а через минуту вернулось и снова положило что-то перед эскимоской. Затем то же самое повторилось в третий раз.

А потом оно просто ушло… растворилось во мраке. Коленопреклоненная женщина осталась одна на ровной ледяной площадке, лишь груда неясных предметов темнела перед ней.

Она сохраняла неподвижность еще с минуту – Ирвинг снова вспомнил католическую церковь своего ирландского родственника и старых прихожан, продолжавших истово молиться на скамьях после окончания службы, – а потом встала, проворно засунула босые ноги в меховые сапоги и надела парку.

Лейтенант Ирвинг осознал, что его бьет крупная дрожь, по крайней мере отчасти вызванная холодом. Ему здорово повезет, если в теле у него осталось достаточно тепла, а в ногах – силы, чтобы вернуться на корабль живым.

Безмолвная подхватила со льда принесенные существом предметы и бережно взяла в охапку почти так, как мать держала бы младенца, сосущего грудь. Похоже, она возвращалась обратно к кораблю, пересекая ледяную площадку в направлении проема между сераками, находившегося градусов на десять левее Ирвинга.

Внезапно она остановилась, резко повернув покрытую капюшоном голову в сторону лейтенанта, и, хотя он не видел черных глаз женщины, он почувствовал, как пронзительный взгляд вперяется в него. Он стоял, по-прежнему на четвереньках, посреди открытого, залитого ярким лунным светом пространства – в трех футах от своего укрытия за сераком. Такое впечатление, будто в какой-то момент он забыл, что тоже обладает телесной оболочкой и материальной природой.

Несколько долгих мгновений оба не двигались. У Ирвинга перехватило дыхание. Он со страхом ждал, когда она пошевелится, возможно, затопает по льду ногами (закричать-то она не могла), призывая на помощь жуткого зверя. Своего защитника. Жестокого мстителя.

Женщина отвела взгляд и пошла дальше, в считаные секунды скрывшись между ледяными глыбами на юго-восточной стороне круглой площадки.

Ирвинг подождал еще несколько минут, по-прежнему трясясь, словно в лихорадочном ознобе, а потом с трудом поднялся на ноги – он почти не чувствовал своего окоченевшего тела, которое сейчас давало о себе знать лишь жаром эрекции, уже спадающей, да безудержной крупной дрожью, – но вместо того, чтобы потащиться следом за девушкой к кораблю, двинулся к месту, где она стояла на коленях в лунном свете.

Там на льду остались пятна крови, казавшиеся черными в ярком голубом свете луны. Лейтенант Ирвинг опустился на колени, стянул с руки рукавицу и перчатку, макнул палец в расползающуюся лужицу темной жидкости и осторожно попробовал на вкус. Да, это была кровь, но не человеческая.

Жуткое существо принесло эскимоске сырое, теплое, свежее мясо. Кровь имела медный привкус, какой имела кровь самого Ирвинга или любого другого человека, но он допускал, что кровь недавно убитых животных тоже отдает медью, пока не замерзнет.

А замерзнет она в считаные минуты. Чудовище убило животного, предназначенного в дар леди Безмолвной, совсем недавно, когда Ирвинг плутал в ледяном лабиринте, пытаясь найти женщину.

Попятившись прочь от черного пятна на голубом льду, как он попятился бы от языческого алтаря, на котором только что принесли в жертву невинное создание, Ирвинг всецело сосредоточился на попытках выровнять дыхание – морозный воздух обжигал легкие при каждом судорожном вздохе – и заставить свои окоченевшие ноги и оцепенелый ум работать, чтобы добраться до корабля.

Он не полезет обратно через ледяной тоннель и дыру в корпусе. Он привлечет внимание вахтенного у правого борта криками, оставаясь за пределами дальности ружейного выстрела, и поднимется на корабль по ледяному откосу, всем своим видом показывая, что не намерен отвечать ни на какие вопросы, покуда не поговорит с капитаном.

Но расскажет ли он капитану о случившемся?

Ирвинг понятия не имел. Он даже не знал, позволит ли ему обитающее во льдах существо – а оно наверняка оставалось где-то поблизости – вернуться к кораблю. Он не знал, хватит ли у него сил на долгий обратный путь.

Он знал одно: никогда уже он не будет таким, как прежде.

Ирвинг повернулся на юго-восток и снова углубился в ледяной лабиринт.