Лицо под маской

— Ну тогда я в тупике, Энни. Ты должна сказать в чем дело, потому что с тобой явно что-то не так.

Она вздохнула: тяжелый, усталый вздох, от которого Уиллу стало не по себе. Он ждал, когда она заговорит. Энни посмотрела на него, потом отвернулась, словно пытаясь найти кого-то, кто подтвердит, что все в порядке. Наконец она снова повернулась к нему.

— Тот дом, который недавно показывали в новостях — белый с ярко-синей дверью. Он приснился мне еще до того, как я вообще узнала о нем. Казалось, я нахожусь внутри и смотрю чужими глазами. Как только я увидела его в новостях, то поняла, что там произошло что-то ужасное.

— Что значит, ты смотрела чужими глазами?

— Я не знаю, это трудно объяснить. Я чувствовала себя так, как будто присутствовала там. Так странно.

— Ну, ты экстрасенс; возможно, ты видела будущее Полины Кук и не осознавала этого. Это ничего не значит. Я бы не стал беспокоиться.

— Я видела, как убийца выбежал из дома. Он был одет как клоун. Самый страшный клоун, которого я когда-либо встречала.

Уилл изучил ее лицо, чтобы понять, шутит ли жена, но не понял до конца. Он рассмеялся.

— Я не шучу. Это серьезно, Уилл. Я видела, как клоун в черно-белом костюме со страшной маской сбежал по лестнице и вышел через парадную дверь.

— Хватит клоунады, Энни. О боже, как удачно. Ха-ха, клоунада.

Энни встала, сжав руки в кулаки. Ее так разозлило, что Уилл не воспринял ее всерьез.

— Уилл, мне страшно. Сегодня, когда я лежала на диване с Альфи, то задремала, и это случилось снова. Я находилась там и видела, как он вышел из дома на Эбби-роуд в том же костюме. Я последовала за ним в парк. Только он знал, что я там. Клоун не мог видеть, но точно знал, что я наблюдаю за ним, и предупредил, что придет за мной.

— Ради всего святого, Энни, это всего лишь сон. Кошмар. Никакой клоун не придет за тобой. Ты опять начиталась страшных историй? Это серьезное дело об убийстве, и не стоит выставлять Полину Кук на посмешище подобной ерундой.

На мгновение Энни показалось, что от злости она сейчас поднимет вазу с цветами и запустит их мужу в голову.

— Что с тобой не так? Почему ты мне не веришь?

Уилл посмотрел на ее лицо и понял, что она не шутит. Он почувствовал, как серьезность ситуации обрушивается на его плечи. Его смех превратился в злость. Почему, ради всего святого, это происходит с ними? Разве они пережили недостаточно? Он начал ходить туда-сюда, гнев и разочарование мешали ему сосредоточиться.

— Это должно прекратиться, Энни; так больше не может продолжаться. Что с тобой происходит? Сколько раз я чуть не потерял тебя из-за этого дурацкого дерьма? Я больше не могу этого выносить, а теперь у нас есть Альфи, о котором нужно думать. Зачем тебе вообще понадобилось вмешиваться и давать убийце знать, что ты следишь за ним? Господи, да разве это вообще возможно? Ты понимаешь, насколько безумно это звучит? А как же Альфи? Это несправедливо втягивать его в такую жизнь. Ты должна это прекратить. Прекрати ввязываться в то, что не имеет к тебе никакого отношения.

На этот раз Энни все-таки дотянулась до стеклянной вазы и швырнула ее в сторону Уилла, на ее лице застыла маска ярости.

— Ты тупой болван, неужели думаешь, что я хочу этого? Что я просила об этом? Что я хочу глупую, поганую жизнь? Хочу бояться до чертиков девяносто процентов времени? Уйди с глаз моих долой, Уилл; ты ведь даже не представляешь, каково это?

Не в состоянии мыслить здраво и в шоке от того, что она действительно бросила в него вазу, Уилл схватил со стола ключи от машины и вылетел через заднюю дверь, сильно захлопнув ее за собой. Он был в ярости. Он никогда не испытывал такой злости на Энни, и ему нужно куда-то уехать, чтобы остыть. Он сел в машину и на скорости рванул с места задним ходом, не заботясь о том, что с другой стороны едет трактор, настолько сильно разозлился.