Разгоряченная коньяком, Марфа изумленно уставилась на Александру, но вспомнив свой недавний выпад против нее, нервно хихикнула.
– Ах, вы про тот случай. Я тогда была на таком взводе, ну и сорвалась, накинулась на вас, извините.
Взглянув в окно, где в голубоватом свете фонарей тревожно и загадочно метались снежинки, Александра многозначительно улыбнулась.
– Конечно, поняла, теперь мне кое—что понятно и о Надежде Барятьевой.
– Надежде? – встрепенулась Марфа. – Что это вдруг вы о ней вспомнили?
– Разве ваши ситуации не похожи?
Густо покраснев, Марфа пробормотала.
– При чем здесь Надежда?
– Ну как же, – не унималась Александра, – вы же сами говорили, что над Надеждой муж издевался.
Горестно по—бабьи подперев щеку, Марфа вдруг всхлипнула.
– В отличие от моего урода, Надькин муж ее любил. Альберт мужик был – глыба, не то, что мой – сморчок гнилой.
– Любил? – удивилась Александра.
–Да, любил, – опустила голову Марфа и глухо продолжила. – Это была трагедия великой любви, такой любви, о которой мы в книжках читаем.
– Так значит, она действительно сама повесилась? – вырвалось у Александры.
– Вот это не факт, – горько усмехнулась Марфа. – Очень много странного и страшного во всей этой истории. Жаль, что Надька в последнее время отошла от меня, да и я, к сожалению, была слишком занята собой.
– Так значит, вы все-таки думаете, что Надежду убили. Почему?
Марфа саркастически хмыкнула.
– Думаю, кому-то она сильно мешала.
– Чем она могла мешать? – изумилась Александра.
– Понятия не имею, может, кому-нибудь дорогу перешла, я же не знаю, чем она в последнее время занималась, – замялась Марфа.