— Нет, непохоже. Стравинский, похоже, стоит на ступеньку ниже.
— Что теперь будет с «Корнукопией»?
— Есть только один человек, способный стать у руля, — Уол Грирсон, хотя он к этому не стремится. Его сердце целиком отдано «Дормусу» и турбинам, а тут три десятка разных компаний. — Кармайн пожал плечами. — Однако он не откажется выполнить свой долг, — заметь, я не говорю «патриотический долг». Высокие слова обесцениваются от частого употребления.
— Твоя мама сразу придет в себя, когда узнает, что злодеи пойманы. А она узнает, Кармайн? Что из случившегося попадет в новости?
— Совсем немного. Смита объявят маньяком, способным отвечать за свои поступки. Информация из дневников нигде фигурировать не будет. Для суда достаточно вещественных доказательств — бритвы с кровью Диди и пыточного набора для Скепса. Мотив? Захват власти в «Корнукопии».
— А при чем тогда Диди?
— Обвинитель будет утверждать, что она шантажировала Смита, одного из своих клиентов.
— Смит будет в ярости! Еще бы, такой отъявленный пуританин.
— Тогда пусть назовет другую причину ее убийства. Бесспорно одно — в шпионаже он не сознается. Он уверен, что за это его судить не будут.
— Действительно не будут? — поинтересовалась Дездемона.
— Понятия не имею.
— Он, должно быть, большой сноб.
— До мозга костей, — с чувством сказал Кармайн, — от сшитой на заказ одежды до построенного на заказ дома.
— Не забудь про изготовленные на заказ спортивные автомобили. — Она встала. — Пора ужинать.
— Чем сегодня порадуешь?
— Сальтимбокка по-римски.
— Ого!
Кармайн обнял жену за талию, и они пошли на кухню.
— Майрон собирается привезти Софию, — сказала Дездемона, расставляя тарелки. Сковорода уже стояла на плите, телятина была отбита, ветчина нарезана, шалфей мелко порублен. — Добавить марсалы?
— Почему бы нет? Майрон справился со своей депрессией?