Саша (входит и идет к отцу). Такая великолепная погода, а вы сидите здесь, господа, в духоте.
Зинаида Саввишна. Сашенька, разве ты не видишь, что у нас Марфа Егоровна?
Саша. Виновата. (Идет к Бабакиной и здоровается.)
Бабакина. Загорделась, Саничка, загорделась, хоть бы разок приехала. (Целуются.) Поздравляю, душечка…
Саша. Благодарю. (Садится рядом с отцом.)
Лебедев. Да, Авдотья Назаровна, трудно теперь с женихами. Не то что жениха — путевых шаферов достать негде. Нынешняя молодежь, не в обиду будь сказано, какая-то, господь с нею, кислая, переваренная… Ни поплясать, ни поговорить, ни выпить толком…
Авдотья Назаровна. Ну, пить-то они все мастера, только дай…
Лебедев. Не велика штука пить — пить и лошадь умеет… Нет, ты с толком выпей!.. B наше время, бывало, день-деньской с лекциями бьешься, а как только настал вечер, идешь прямо куда-нибудь на огонь и до самой зари волчком вертишься… И пляшешь, и барышень забавляешь, и эта штука. (Щелкает себя по шее.) Бывало, и брешешь, и философствуешь, пока язык не отнимется… А нынешние… (Машет рукой.) Не понимаю… Ни богу свечка, ни черту кочерга. Во всем уезде есть только один путевый малый, да и тот женат (вздыхает) и, кажется, уж беситься стал…
Бабакина. Кто это?
Лебедев. Николаша Иванов.
Бабакина. Да, он хороший мужчина (делает гримасу), только несчастный!..
Зинаида Саввишна. Еще бы, душечка, быть ему счастливым! (Вздыхает.) Как он, бедный, ошибся!.. Женился на своей жидовке и так, бедный, рассчитывал, что отец и мать за нею золотые горы дадут, а вышло совсем напротив… С того времени, как она переменила веру, отец и мать знать ее не хотят, прокляли… Так ни копейки и не получил. Теперь кается, да уж поздно…
Саша. Мама, это неправда.
Бабакина (горячо). Шурочка, как же неправда? Ведь это все знают. Ежели бы не было интереса, то зачем бы ему на еврейке жениться? Разве русских мало? Ошибся, душечка, ошибся… (Живо.) Господи, да и достается же теперь ей от него! Просто смех один. Придет откуда-нибудь домой и сейчас к ней: «Твой отец и мать меня надули! Пошла вон из моего дома!» А куда ей идти? Отец и мать не примут; пошла бы в горничные, да работать не приучена… Уж он мудрует-мудрует над нею, пока граф не вступится. Не будь графа, давно бы ее со света сжил…
Авдотья Назаровна. А то, бывает, запрет ее в погреб и — «ешь, такая-сякая, чеснок»… Ест-ест, покуда из души переть не начнет.
Смех.
Саша. Папа, ведь это ложь!
Лебедев. Ну, так что же? Пусть себе мелют на здоровье… (Кричит.) Гаврила!..
Гаврила подает ему водку и воду.
Зинаида Саввишна. Оттого вот и разорился, бедный. Дела, душечка, совсем упали… Если бы Боркин не глядел за хозяйством, так ему бы с жидовкой есть нечего было. (Вздыхает.) А как мы-то, душечка, из-за него пострадали!.. Так пострадали, что один только бог видит! Верите ли, милая, уж три года, как он нам девять тысяч должен!
ebooksa