– Да вроде ничего. – Густав жестом попросил у официантки два пива.
– Расскажи о школе. Нравится? Как класс?
Густав пожал плечами, закусил щеку, посмотрел в окно на Свеаплан и наконец произнёс:
– Они так много
– Но это же интересно, нет?
– Не знаю, – ответил он. – Я просто рисую. А ещё некоторые из них учились на подготовительном.
– Что?
– Подготовительное отделение. Я там самый молодой.
– И, надо думать, как всегда, самый лучший.
– У нас был семинар, каждый рассказывал о себе и о том, чем хотел бы заниматься. Про меня кто-то сказал, что у меня «классическая образность», но это звучало так, как будто это плохо. Не знаю. Может, это всё не для меня.
Густав вернулся из Франции две недели назад и впервые – загорелым. «Крысиные» волосы посветлели, в Каннах он сходил к парикмахеру (
– А это разве не клуб для голубых? – спросил Мартин.
– Здесь полно и другого народа, – сказал Пер и посмотрел на женщину, выходившую из такси. Даже издалека было видно, как она красива, просто героиня Феллини. Никто из его знакомых девчонок такой красотой не обладал.
– Один мой друг говорит, что это гётеборгский Нью-Йорк. Эх… Нам надо признать, что мы проиграли. «Спрэнгкуллен» уже закрылся?
Они срезали путь через Хага Чуркоплан. Навстречу быстро шёл парень, он смотрел себе под ноги, засунув руки в карманы.
– Густав?
Он вздрогнул, как от пистолетного выстрела.
– Чёрт! – воскликнул Мартин. – Ты же сказал, что останешься дома.
Густав пробормотал что-то про то, что он не мог заснуть.
– Куда ты идёшь?