Полицию ни в коем случае нельзя ставить в известность. Полиция у Круга в кармане. Черт, да само это послание исходит от начальства нью-йоркского управления полиции!
Можно запостить все это на форуме, но тогда клика узнает, что именно они выяснили, и отменит затеянное, переместит детей в какое-то другое место.
Нет, Шляпник прав. Они должны заняться этим сами. Школа всего в паре часов езды. Надо будет завтра с утра туда скататься, все разведать. Может, и кто-то из группы к нему присоединится… Все они жили практически в одном районе – это был один из плюсов данной конкретной группы. Ячейки Стражей, живущих достаточно близко друг от друга, чтобы лично помочь кому-то из своих, если понадобится.
Гусеница спросил их мнения. И Шляпник, и Красная Королева оба сказали, что готовы вписаться. Его взгляд остановился на сумке на полу. Со стволами. Просто для подстраховки.
Они расшифровали тайное послание, и у них уже был план.
Часы показывали 19:59. Прошло менее получаса с того момента, как шеф нью-йоркских детективов опубликовал твит про тот арест.
Глава 7
Сэм лежала на животе на кровати, опершись подбородком о правую руку. Смотрела на Киблс, свою собаку – белого померанского шпица. Та напряженно приникла к полу, не сводя глаз со щели под комодом, – и так уже добрых десять минут. Сэм знала, что та высматривает. Пять дней назад, когда Сэм лакомилась у себя в комнате «Эм-энд-эмс», одна красная горошина упала на пол и укатилась под комод. И с тех самых пор Киблс все высматривала ее – видать, в надежде, что та выкатится обратно. До сих пор этого не случилось. Но Киблс умела ждать.
Как это часто случалось, Сэм жалела, что она не собака, с чисто собачьими проблемами. Основные заботы – когда в следующий раз накормят, скоро ли поведут гулять и что затевает ее заклятый враг – пылесос.
И вместо этого ломала голову над тем, что же такое ее родители держат от нее в секрете.
Она уже какое-то время понимала: что-то такое все-таки есть. Если проявлять внимательность, начинаешь подмечать всякие незначительные на первый взгляд мелочи. Вроде той секунды молчания и якобы незаметного обмена взглядами, когда она спросила бабушку про биологических родителей мамы. Или того, как мама машинально коснулась шрама на шее, стоило задать ей какой-то вопрос про ее детские годы. Или когда Сэм вдруг понадобились детские фотки родителей для школы и нашлись они только у папы.
А недавно стало происходить и кое-что другое. В последнее время Сэм трижды просыпалась посреди ночи из-за маминых криков. Каждый раз это был якобы дурной сон, который, как упорно уверяла мама, она совершенно не запомнила. Или мама закрывается в ванной, и если как следует прислушаться, то слышен ее плач.
И что бы это ни было, Сэм знала, что присутствующие в ее жизни взрослые явно от нее что-то скрывают. Ходят на цыпочках вокруг чего-то, о чем нельзя упоминать.
Вот в том-то все и дело! Когда никто ничего не говорит, когда от тебя утаивают правду, тогда каждая ужасная мысль, каждое самое дикое предположение становится полнейшей реальностью. А вдруг мама не хочет рассказывать про своих биологических родителей, потому что они умерли от какого-нибудь генетического заболевания – такого, какое недавно обнаружилось и у нее самой? Может, маму и вовсе не удочерили – ее похитил дедушка, и полиция в итоге поймала его? Сэм каждый вечер часами проигрывала в голове такие вот кошмарные сценарии, рисуя и раскрашивая их, пока не начинала чувствовать себя так, как будто грудь вот-вот раздавит тисками.
И тут еще эта поездка в Северную Каролину… Еще в тот момент, когда мама впервые упомянула о ней, Сэм почуяла что-то неладное. Для начала: с каких это пор мама стала выезжать за пределы штата ради каких-то полицейских расследований? А стоит об этом как следует подумать, то с каких это пор мама вообще участвует в каких бы то ни было расследованиях? В Нью-йоркском управлении полиции мама отвечает за подготовку специалистов по урегулированию кризисных ситуаций. Конечно, ее и саму привлекают к урегулированию возникающих кризисных ситуаций, но не к полицейским же расследованиям! Все это дурно пахнет.
Киблс внезапно напряглась, наверняка отреагировав на что-то, что сделала призрачная горошина.
При виде предостерегающе поднятого розового хвоста собаки Сэм ухмыльнулась. Она выкрасила его в розовый цвет пару месяцев назад, и результат оказался настолько восхитительным, что она не стала ничего менять. Однажды Сэм даже подумывала украсить его и блестками, но мама устроила истерику, заявив, что блестки в итоге будут рассыпаны по всему дому. Наверняка она была права, но это явно того стоило бы.
– Киблс! – позвала собаку Сэм.
Та крутнулась на месте так, как умела лишь Киблс, – полный разворот на сто восемьдесят градусов за какую-то миллисекунду. А потом запрыгнула на кровать, пыхтя Сэм в щеку и тычась в нее влажным прохладным носом.
Сэм почесала ее за ухом.
ebooksa