— Хотите, мы к ним сходим завтра? — предложил Генка. — Сегодня-то поздно, в такой час даже к хорошим знакомым и то не очень удобно вваливаться.
Назавтра он созвонился с Лерой и Феликсом. Оказалось, что Лера уже переехала к Самариным, что они уже зарегистрировали свой брак в загсе и что вот несколько дней подряд к ним ходят поздравители, и как они ни старались избежать свадьбы, ничего из этого не вышло. Дробными частями свадебные торжества происходят каждый вечер, в том числе и в тот день состоится гулянка, и если Генка приведет иностранца, ничего страшного не будет, напротив, очень хорошо.
Узнав об этом, Сабуров раскопал в своем багаже альбом превосходных репродукций, лучших произведений живописи из музеев и частных собраний Венеции, тщательно, как и полагается в таких случаях, оделся, и они вместе с Генкой отправились к Самариным.
В тот вечер у Самариных собралась родня молодых — родители Феликса, родители Леры — да самые близкие друзья родителей, всего человек с двадцать. Подарок Сабурова был принят радостно, Лера поцеловала «синьора Карадонну» в щеку, сказав, что они старые знакомые. Его усадили на почетное место за столом. Справа и слева от него располагались крепкие здоровяки его возраста, видимо, любители не столько выпить («печень, сердце, давление»), сколько поговорить.
— Знаю вас, итальянцев, — сказал один с широкой улыбкой. — Под Сталинградом встречались, на Дону.
— Я там не бывал, — счел необходимым сказать Сабуров.
— Это эпизод, — согласился сосед. — А студень у вас в Италии едят? Мы считаем его чисто русским кушаньем.
— Да, — сказал Сабуров, — вы, очевидно, правы. Заливные делают во многих странах, а вот такой холодец…
— Ого, вы даже тонкости русского языка знаете! — восхитился сосед. — Холодец!
— Да, знаю. Холодец. Так вот, такого холодца нигде не встречал, кроме как в России, а если видывал его и за рубежами, то тоже только у ваших русских.
— Встречались с нашими эмигрантами-то?
— Случалось, конечно.
— Ну и как они? Все еще точат на нас зубы? Или одряхлели?
— Старые уж не точат. Точить нечего. Жалеют, жалеют, что удрали из России. А молодые… Из тех, знаете, которые во время войны ушли…
— Это же недобитки. Это понятно.
— Что значит — недобитки?
— Вражье. Кулачье. Мелкая дрянь. Я слышал, княгиня одна русская была в героях французского Сопротивления.
— Да, была. Вика Оболенская. Ее гитлеровцы казнили. Отрубили в берлинской тюрьме голову.
— Ну вот. А кулак, брат ты мой, на это неспособен. У него даже и показного благородства нет. Одна подлость.
— Вы, пожалуй, правы, — согласился Сабуров. — Очень нечисто плотный народец эти неоэмигранты.
ebooksa