Вот и поступили на службу к адмиралу Колчаку. А ты, Андрей, прямо раскрасавец в английских бриджах и крагах,—> невесело пошутил Зверев.
— Красавцы в кавалерии, пьяницы во флоте, дураки в пехоте,—тоже шуткой ответил Андрей. Добавил сумрачным голосом:— Вот уж не думал, не гадал, что буду служить адмиралам да князьям.
— А ты не волнуйся, мы их переживем. Времечко-то сейчас наше.
Новоиспеченные белые воители пользовались относительной свободой. Их под присмотром даже отпускали в Иркутск.
Они бродили по улицам города. Жители сторонились их, одетых в чужеземные мундиры. Жизнь в когда-то богатом Иркутске едва тлела. В магазинах было пусто, в харчевнях подавали грибную похлебку. На толкучке из-под полы предлагали опиум, бабы продавали кедровые орехи и соленого омуля. Все по баснословным ценам, и менялись цены чуть ли не каждый час.
Как цены, изменчивыми были и базарные слухи. Люди шептались о мятеже арестантов Александровского централа. Говорили о ^аком-то анархисте, убивающем богачей и бедняков. С ненавистью и презрением говорили о перешедших на службу к Колчаку.
— Невесело про нас толкуют,— сокрушался Андрей.— Предателями зовут, иудами искариотскими.
16
Пароход с карательным отрядом прапорщика Мамаева тащился по Ангаре; солдаты не знали, куда именно направляется отряд. У редких пристаней обычно не останавливались, на берег не сходили. Мамаев на расспросы отвечал одними ухмылками.
Угнетенное состояние Шурмина несколько рассеивалось, когда между соснами открывались зубчатые лесные тени. Хотелось ему побродить по полянам, пахнущим багульником. Понежиться бы на солнце, помокнуть под дождем, согреться потом у ночного костра.
Зверев присел на пожарный ящик, закурил. Сказал понимающе:
•— Тоскуешь, Андрей...
— Тоскую, Данил Евдокимович. Томит неопределенность и чувство вины.
— Это еще не вина, что поневоле в добровольцы пошли. Вина, если карателями стали бы. А такого не будет,—сказал Зверев.
— Что-то нет случая разделаться с Мамаевым.
— Экой ты нетерпеливый! Жди, крепись. Скрутим его — сок только брызнет.
На палубе появился Мамаев. Прошел между солдатами, угощая американскими сигаретами. Его длиннолобое лицо было помятым и бледным. Несмотря на свои двадцать пять лет, прапорщик казался совсем изношенным.
— Как поживаете, поручик? У вас роскошный вид, разъелись на адмиральских харчах.
— За харчи благодарю. Понемножку живем, ждем настоящего дела. — Зверев незаметным движением увел плечо из-под ладони Мамаева.
— Скоро будет дело! Тут пошаливает партизанский отряд Бурлова. Раскатаем его, вернемся в Иркутск — гульнем же, поручик. В «Модерн» девок позовем, пробками шампанского в потолки будем палить. Вы, поручик, вовремя в мой отряд поступили.
ebooksa