Бабенка колыхнула алым колоколом юбки.
— Ванечка, подай четвертную! И чарочку комиссарскую высунь...
За ее спиной вырос мужчина в бухарском халате, узорчатых ичигах, с пестрым полушалком на шее. Жирная, в рытвинах физиономия лоснилась от зноя и хмеля. Прижимая к животу четвертную бутыль, он скомандовал:
— Подходи причащаться...
Ликующую очередь возглавил матрос, подпоясанный пулеметной лентой, за ним парочка сербских цыган в рваных гусарских ментиках. За цыганами встали чернобородый долговязый мужик, носатый и лупоглазый грузин в черкеске и одних грязных подштацниках. В конце очереди оказались четыре женщины в кожаных нараспашку куртках.
— Нашим мадамам конфетов кинь, Ванечка...
— Хто на золоте сидит, тот серебра не просит,— отрезал Ванечка.
Авдотья Ивановна сошла на перрон, подбоченясь, пристукнула каблучками.
— Вдарь чечетку, Дуся! Покажи, как белые раки становятся красными,—-попросил матрос, подсовывая ладони под пулеметную ленту.
Послышался цокот копыт, и тотчас показались всадники.
Ванечка, Авдотья Ивановна, грузин в черкеске, чернобородый мужик оказались под дулами маузеров.
— Не шевелиться! — приказал Азин. — А теперь здравствуйте! С кем имею честь?
— Отряд анархистов имени князя Кропоткина,— ответил Ванечка, запахиваясь в бухарский халат. — Уберите ваши пушечки, граждане. Ежели самогончику, то у меня для гостей — душа без костей.
Азин спрыгнул с седла и, раздвигая маузером анархистов, подошел к Ванечке.
— Слазь!—ухватил его за полу халата, сдернул на перрон.— Обыскать всех, Стен! Разоружить!—Азин вскочил на вагонную площадку, исчез в тамбуре.
Он заглядывал в купе с ободранными диванами, разбитыми зеркалами, вывернутыми дверными ручками. В глаза бросилось
полотнище с кудреватыми черными буквами: «Бить белых, пока не покраснеют. Бить красных, пока не побелеют».
Азин вышел из вагона, остановил тяжелый взгляд на Ванечке,-на чернобородом мужике.
— Значит, здесь все анархисты? — недобро спросил он.
— Боевой отряд имени князя Кропоткина,— услужливо повторил Ванечка.