Возвращался со школы, шагая вдали от всех. Всё равно дорогу запомнил, а идти рядом с враждебно настроенными личностями не было никакого желания. Свободный ветер, пусть даже холодный — лучший друг, а детдом осточертел. Знает меня и боится, а значит — жди любой подлости. Всё равно один со всеми не справлюсь. Да что там со всеми? Стоит Паше, Рябому, Копчёному и Костяну навалиться скопом, как завалят наверняка. В неравной драке нет правил. Ещё и с периодически напоминающем о себе плечом. Виду не показываю, но боль не проходит.
Дорога вывела к развилке, подводя к выбору: либо вышагивать по асфальту пару-тройку лишних километров вдоль дороги, либо пройти напрямик по тропинке через гаражи. Недолго думая, я выбрал второе. Так смогу успеть в детдом раньше, может, удастся стащить со столовой кусок-другой, пока толпа оглоедов не лишит возможности нормально пообедать. После пропущенного завтрака и шести уроков есть хотелось так, что живот начинал переваривать сам себя. Болезненно урчал, обещая скорейший гастрит и язву.
А завтрак пропустил вот по какой причине…
Кефир успел шепнуть перед выпуском в жизнь, что с утра меня встретят неизвестные в детдоме на выходе. Он как-то подслушал разговор дрека. Пришлось вместо принятия пищи выпрыгивать в окно с другой стороны здания. Значит, если сегодня вернусь в дом Аркашки, приезжие быки заломают и выбьют с зубами и кровью подпись на переоформление бумаг. Квартира достанется директору, а что случиться со мной — вопрос из вопросов. Убивать не станут — бумаги так быстро не оформить, вдруг ещё понадоблюсь? — но инвалидом сделать на всю жизнь, как два пальца об асфальт…
Рюкзак не сильно тяжелил плечи. К чему-чему, а к тяжести привык. Сельский быт и отцовские тренировки не забыты. Слепили крепыша. Пусть и не того, что из сохинских, но тоже не рахит.
Эх, батя. Был бы ты чуть жёстче, мир вряд ли скинул тебя с жизненной дороги. Ты был слишком добрый, а такие Чистилищу, на что больше всего похож этот мир, ни к чему…
Батя, батя. Один удар в пах парня с ножом повернул бы сюжет того вечера совсем иначе. Но ты привык биться честно, решил выяснить сначала причину для драки. Будто жизни вообще нужны причины, чтобы резко оборваться.
От размышлений оторвала докатившаяся речь.
— Эй, урод! Деньги говорю, давай! Слышь?!
Злой голос доносился из-за гаражей. В который раз, проклиная себя за любопытство, я зацепился за край крыши и, прислушиваясь к ноющему плечу, подтянулся. Очутился над рядом «ракушек». Стараясь не делать лишних звуков, скинул рюкзак, осторожно подполз к краю крыши и заглянул вниз.
Четверо до боли знакомых детдомовских балбесов окучивали болезненного вида паренька на предмет наличия у него денежных средств. Обычный развод, гоп-стоп. Или как говорил сельский учитель истории, Марк Захарыч: «Суровая действительность истории, где слабый при встрече с сильным становится ещё слабее».
Паха, Копчёный, Рябой и Костян. Четверо уродов из семи моих обитателей комнаты. Их сложно поменять. Тянет к прошлому. Жека, Кот и Кефир не такие, как они. Просто тоже не повезло в своё время. Каждому не везёт в жизни по разному: у одних Феррари колесо спустило, других при рождении акушер роняет…
Жертва — паренёк лет четырнадцати-пятнадцати, не выглядел сверстником, был на полторы головы ниже самого низкого из оппонентов. Большие очки с толстыми линзами занимали едва ли не половину белого, как мел лица, добротно усыпанного веснушками.
Это у меня по логике вещей должны были быть такие веснушки. Я рыжий! Но почему-то напрочь их лишён, а этому парню не повезло. Хотя вроде бы русый. Эта генетика — сумасшедшая вещь!
Паренёк со стоящими торчком волосами под «ёжик» трясся сильнее листьев на ветру. Как на глаз, так адреналина в нём под завязку. Только применял он его не в правильном русле, размазывая кровавые сопли по лицам гопников — предпочитал бою ступор.
Не все воины. В последнее время я вывел для себя такую классификацию людей: волки, овцы, пастухи и собаки. Рамки восприятия расширились. Если в первый день попадания в детдом делил всех только на первые два «класса», то со временем поумнел. День за три идёт, если не за неделю…
Паренёк на бедняка не походил: под курткой костюм-тройка, лакированные туфли и дипломат. Всё это выводило в разряд престижа. Ещё бы волосы чуть отрастил, зализал назад и того глядишь — вылитый сын бизнесмена или очень обеспеченного родителя.
Но что он здесь делает, этот золотой мальчик? Где охрана?
Впрочем, это не мои дела, а детсадовские отрицальщики просто не доедают в столовых. Их можно понять. Жизнь у всех разная. Пойду я, пожалуй. Своих проблем хватает.
— Вот. Вот все деньги, что у меня есть, — паренёк с мольбой в голосе выложил на руку Паши довольно приличные купюры. Среди рублёвых соток и пятисотенных лежали доллары и евро. — Возьмите всё, только не трогайте меня… Я вам ничего не сделал… Отпустите. — По щекам пацана потекли крупные слёзы.
ebooksa