– Мы с подружками вчера вечером видели Питера Лорри[16], – говорит. – Киноактера. Лично. Он газету покупал. Такой
– Вам повезло, – отвечаю. – Вам очень повезло. Понимаете, да? – Вот дебилка. Но танцует – закачаешься. Я не смог сдержаться, взял и чмокнул ее прямо в этот дебильный кочан – ну, знаете, где у них пробор и всяко-разно. А она разозлилась.
– Эй! Что за дела?
– Ничего. Никаких дел. Вы просто здорово танцуете, – говорю. – У меня младшая сестренка есть, всего, на фиг, в четвертом классе. И вы так же здоровски умеете, как она, а она танцует лучше всех, и живых, и дохлых.
– Вы за языком своим следите, если не возражаете?
Ну и дамочка, ух. Прямо
– А вы сами все откуда? – спрашиваю.
Только она не ответила. Озиралась так по-деловому – наверно, ждала, что сейчас этот Питер Лорри где-нибудь всплывет.
– Вы откуда, девушки? – снова спрашиваю.
– Чего? – отвечает.
– Откуда вы, девушки? Не говорите, если не в жилу. Я ж не хочу, чтоб вы напрягались.
– Из Сиэтла, Вашингтон, – говорит. С понтом, большой добряк мне сделала.
– Вы хорошо беседу поддерживаете, – говорю ей. – Знаете, да?
– Чего?
Ну ее на фиг. Все равно ни шиша не петрит.
– А вы не против джиттербаг забацать по чуть-чуть, если быструю слабают? Не фофанский такой, не джамп или как-то – путёвый джиттербаг, влегкую? А то все садятся, если быструю лабают, кроме дедов да жириков, и у нас будет куча места. Как насчет?
– Мне это несущественно, – говорит. – Эй – а тебе сколько лет вообще?
Тут я почему-то озверел.
– Ох господи, – говорю. – Только портить все не надо, а? Двенадцать, ёксель-моксель. Я крупный для своих лет.
–