Наблюдатель

Фолл покачал головой, поднимаясь с табуретки.

— Сангвин разочаровался в Крэйне. Его "изменения" отличаются от того, что думаешь ты. Он хочет подчинить этот мир себе — огнём и мечом, как я и сказал. Потому что иначе, по его мнению, ничего не сдвинется с мёртвой точки. Народы Крэйна продолжат резать друг друга, политики будут продолжать подминать под себя больше, чем могут охватить, и плевать они хотели на простых жителей своих государств. Так это видит Сангвин. Я… — плечи Фолла дёрнулись, он сплюнул, доставая сигарету из выпрыгнувшей из воздуха пачки. — Не прошу тебя простить его. Не прошу понять. Если ты только сможешь перестать его ненавидеть… Этого мне будет достаточно.

В серых глазах первого героя отразилась печаль. У него тоже было много причин, чтобы испытывать злобу к Сангвину. Но в то же время он прекрасно знал, что его бывший ученик и близкий друг стал таким не просто так. Такова уж наша жизнь — ярлыки героев и злодеев не всегда обозначают истину, нутро. Арт был единственным, кто услышал настоящую историю становления императора. Для Лори и Ирис образ Сангвина остался прежним — и лишь в глазах последнего героя он пошатнулся. Слегка, но всё же.

То, что рассказал Фолл, заставило Арта задуматься. Глубоко, настолько, насколько было возможно. Но прежде, чем Арт захотел озвучить выводы, сделанные им после слов и просьбы первого героя, дверь отворилась и в комнату вошёл Кирагас. Эльф преклонил колено, приветствуя главу безымянного ордена. Арт выслушал его историю, а затем они обсудили будущее. Кирагас был счастлив услышать, что в их полку прибыло. Однако, услышав, кто именно присягнул на верность Арту, эльф слегка помрачнел. Видимо, ему не очень нравилось то, сколь легко согласилась на предложение Эсмеральда. Впрочем, Кирагас предпочёл оставить свои мысли в стороне, сосредоточившись на беспокойстве о начальстве.

После Кирагаса комнату паренька навестил Крон. Слепой гном шутил и смеялся, присев на судорожно скрипнувшую кровать. Всё ещё называя Арта козявкой, конечно, но уже по-отечески трепля его по волосам, словно названного сына. Он услышал о сражении с Самсоном в деталях от Ирис, и сейчас старого гнома переполняли тёплые чувства. Парень хорошо показал себя в битве против в разы превосходившего его противника, и если бы не дичайшая регенерация епископа, он бы сумел его одолеть. Так что да, Крон гордился Артом. Проведя полчаса за болтовнёй ни о чём, гном отсалютовал парню, пообещав напоследок проставиться за свой счёт.

Потом пришла Анко, пару минут без слов просверлив Арта взглядом. Кивнув своим мыслям, она вышла прочь, не говоря даже уходя ни слова. Последними забежали Лори с Маркусом и Фарионом. Чародейка обнимала парня дольше всех. Затем, коротко справившись о его здоровье, женщина удалилась под предлогом срочных дел. Маркус, пожав Арту руку, вышел вслед за ней. Грозовой сыч спрашивал парня о сражении с епископом, вытаскивая из него каждую деталь. Фарион хотел запечатлеть историю — после смерти Миры эта обязанность упала на него. С каждым новым посетителем Арту становилось легче, все тяготы отходили на второй план, а мысли потекли в русло отдыха и спокойствия.

Но кое-что не давало ему покоя. Близкие люди, те, кто волновался за него всё это время — было ли это у Сангвина? Тот, кто отправился в одиночное плавание, отпустил своих друзей, начав новую жизнь. Когда он потерял всё, что у него было… Он всё ещё остался в одиночестве. Никто не обнимал его, как Арта. Никто не говорил, что виноват перед ним или что он молодец, что держится на плаву. Так, размышляя, Арт дошёл до того, чего не мог ждать от него сейчас Фолл. Несмотря на резкое высказывание после всей истории первого героя, теперь парень понял.

Он его понимает. Понимает, как можно стать таким холодным и жестоким. Понимает, почему тот разочаровался в Крэйне. Ведь и сам Арт тоже разочаровался в этом мире. Пусть и не так, как Сангвин. Арт не просто решил не ненавидеть императора — он решил простить его. За всё, что было сделано и чего уже никак и никогда не вернуть.

Фолл, глядя на посветлевшее лицо парня, тихонько хмыкнул, удаляясь. Парню нужно было побыть в одиночестве.

Так прошла отведённая неделя. Сад собирался быстро — Арт удивлялся, сколько новых лиц он встречал в коридорах дворца на первом парящем острове. Де-юре он принадлежал администрации Ливиграда, но де-факто им заведовал Сад, используя гигантский особняк как штаб и базу для операций. Здесь был, пардон, и свой сад, убегавший до самого края огромного острова. Этот кусок земли превосходил тот, на котором занимался Арт, в несколько десятков раз. Изнутри казалось, что он вполне мог сравняться с Ливиградом. Здесь не было других зданий или следов постороннего вмешательства, только дикая, нетронутая природа. Густой лес, две горные реки, целое озеро далеко на севере, множество цветочных полей, к концу лета наполнивших воздух концентрированным приторным ароматом.

Если подойти к краю острова и осторожно взглянуть на землю, что в нескольких километрах внизу, можно было увидеть боевые формирования. Армия Сада, наконец-то собравшаяся воедино. Несколько десятков грубо сколоченных деревянных шалашей с высоким, в несколько метров, костром в центре, занимало племя Эсмеральды. Воины орков, внемля зову своего лидера, стянулись со всего континента верхом на химерах-волкодавах — их чёрная шерсть легко выделялась на зелёных полях земель Ливиграда. Солдаты Йорана в знакомом тёмном кимоно занимали палаточный лагерь рядом с племенем Зурукхаи. Эти мечники превосходно владели катанами — Йоран после одной из тренировок признался, что самостоятельно привнёс культуру самураев в Крэйн. Для него меч был дорогой свободы.

Лучшее решение для бывшего раба.

Следом прибыли боевые отделения волшебников. Они горели желанием отомстить — пусть и не знали, что на самом деле случилось с Мирой. Чародеи разных уровней, в разных разноцветных одеждах, молодые и старые — их было очень, очень много. Их представителем стала Лорелеи, как сильнейшая и единственная последовательница покинувшей этот мир архимага.

После чародеев на поля под Ливиградом прилетели на грифонах с жёлтым оперением гномы. Скромный отряд всего в сотню бородатых лиц казался маленькой точкой на общем фоне, но это были гномы, абсолютно верные Крону и Саду. Старые друзья, родственники вплоть до десятого колена — всё-таки для этого народа было кое-что важнее верности золоту и металлу. Крон потратил целый час, обнимая и расцеловывая каждого лично. Арт улыбался и смеялся — он чувствовал поддержку каждого, кто собирался под первым островом. То, что когда-то построили Мира и Фолл, сейчас сияло, будто драгоценный камень.

Лишь Фолл понимал, что это последний раз. Последняя вспышка былой славы организации, нет, дома для заблудших душ, что сотворили они. Понимал и спокойно воспринимал этот факт.

Наконец, прибыли воины эльфов. Сколько их было? Казалось, что здесь собралась чуть ли не вся Пангония. Рейнджеры, целители, волшебники — они распределились по уже образовавшимся группам, оставив лишь рыцарей в золотой броне с зелёной обводкой. Нера всё ещё отсутствовала — грозовая сова, присланная ею, передала просьбу эльфийки встретиться у границ Золотой Империи.

Последними пришли искатели приключений под руководством Тришы, старой чародейки. Когда-то давно она занимала должность главы гильдии искателей приключений, но к сегодняшнему дню уже много лет как сидела на пенсии. Что до самих искателей…

Их было много — таких разных людей, орков, гномов и эльфов. Распределением их по уже образовавшимся отрядам занимался Йоран. Кто были эти странные личности? Если просто — агентами Сада. Если чуть сложней — это были те, кого Сад спас. Те, кто был обязан этой организации жизнью, и те, кто искренне верил в её правое дело. Искатели стекались со всего континента — их было так много, что вскоре поле перестало быть зелёным и обратилось в оттенки рыжего, чёрного, зелёного, алого и белого.

Все они ждали своего часа. Возможности отплатить Саду за доброту и принятие их, кто опустился на самое дно этой жизни. Кто помог преодолеть утрату, кто помог отомстить, кто помог пережить ужасы Крэйна, кто защитил и защищал их всё это время, не закрывая глаз. Они — те самые побеги, что бережно высаживала эта организация изо дня в день. Каждый воин из собравшихся здесь был готов положить свою жизнь ради Сада.

Потому что когда-то Сад был готов положить свою за них.