Големы

Один только вождь стоял впереди и потому остался за границей изменяющего характеристики юнитов излучения. Он вдруг неожиданно рванул с места и побежал прочь.

— А ну стой! — взревел Большая Дубина, пускаясь в погоню за убегающим прочь вождём. — От ума не сбежишь! Сейчас я тебя сделаю не только красивым, но ещё и умным огром!

Убегая изо всех сил, изредка оглядываясь на преследователя, вождь крикнул: — Моя нравится себе такой, какой есть!

— Догоню, добавлю тридцать, нет, сорок пунктов интеллекта, — пообещал Большая Дубина. Ему, в тяжёлых доспехах, бежать через лес было гораздо сложнее, то и дело приходилось ломать стволы вековых сосен сбивая их тараном, но завышенный, даже для огра, показатель силы позволял выкидывать ещё и не такие фокусы.

— Стой! — надрывался Большая Дубина, продолжая погоню. — А то так дураком и останешься! Тебя твои же поумневшие соплеменники презирать будут!

— Многие знания есть многие печали, — отбрехивался убегающий вождь. — А моя хотеть оставаться весёлой и беззаботной.

— Я тебе дам «весёлой и беззаботной»! — грозил Дубина. — Будешь у меня мучиться от неопределённости выбора и сам себя по сто раз спрашивать правильно ли поступил и что было бы поступи ты по-другому. А ну стоять оболтус, буду из тебя нормального человека делать, то есть огра.

— Не надо из меня ничего делать, — взмолился загнанный в угол и прижимающийся спиной к отвесной сколе вождь.

Загнавший добычу в западню Большая Дубина радостно оскалился: — Надо, Федя, надо!

— Моя звать Шмяк-Бяк, а не Федя. Твоя ошибаться! Иди искать своего Федю, а моя уходить, — вождь племени лесных огров предпринял последнюю попытку спастись перед тем, как синее излучение кощеевого артефакта накрыло его.

— Не хочу умнеть, — пожаловался он, хотя было уже поздно и цифорки в невидимом, для нпс, профиле юнита бодро бежали вверх.

— А придётся, — злорадно заметил Большая Дубина. — Ну как ты там? Хватит с тебя? Или давай ещё пару пунктов сверху, чтобы цитировал Шопенгауэра?

Закончив процесс варварской модификации персонажа, Большая Дубина осторожно потряс за плечо продолжающего лежать с закрытыми глазами вождя: — Живой? Скажи что-нибудь?

Заворочавшись, тот, не открывая глаз, произнёс: — Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий.

— Не Шопенгауэр, — покачал головой Дубина. — Но и Кузьма Прутков тоже подойдёт. Неси бремя разума с честью и займись уже тем, чтобы основать нормальное королевство огров вместо этой вашей клановой вольности. А в княжество больше не суйтесь. Смотри — будешь плохо стараться, так я вернусь и проверю. И если что ещё ума добавлю.

Захохотав в полный голос, Большая Дубина исчез, испарившись в облаке рассеивающейся зелёной пыльцы.

* * *

Бегущая по небу белая полоса отклонилась дальше всех прочих, перелетела через хребет ильдурских гор, дотянулась до столицы испанского замка и уткнулась в главный городской собор. Там как раз проводилась большая священная месса и сам Гранд исполнял центральную роль. Дело в том, что как ни старался владыка испанского замка обставить всё так, чтобы о тайном приказе открыть ворота демонам знали как можно меньше нпс, но, согласно игровой логике, слухи распространялись и мораль юнитов падала.

Неблаговидный поступок на самой грани или даже уже за ней — помочь демонам против людей, пусть и из другого замка, но всё равно союзного. Такие поступки недопустимы для правителя новой святой империи, которым он себя позиционировал, развивая в своих подданых фанатизм и возводя религию в ранг государствообразующего института. Всё на свете и, особенно в игре с её продуманным балансом, имеет свою цену. Фанатично настроенные поданные не бунтовали при увеличении налогов. В его распоряжении, как не только главы государства, но и главы церкви, всегда имелась маленькая армия священников с их специфической, но очень мощной, при правильном применении, магии. Однако, выбранная модель развития имела свои изъяны. В частности ему, как королю-жрецу, запрещалось сотрудничать с тёмными расами. Один намёк на такое сотрудничество мог покачнуть его империю И это почти произошло.

Только правильно проведённая месса в главном столичном соборе должна помочь утихомирить поданных и вернуть значения их морали до приемлемого уровня. Король-жрец прекрасно знал все эти тонкости, не первый раз пользуясь заложенной в игру механикой к своей пользе.

Он как раз перевернул страницу священной книги, почтительно возлежащей на мраморной колоне пюпитра, и прочёл написанные в ней слова: — И да явится Господь к зовущим его!