Считая Вас лучшим юмористом, шлю Вам для оценки свой первый юмористический рассказ. Если годен, то поместите куда-либо, а на нет и спросу нет. Сообщите, если можете, стоит ли мне работать над этим.
Славный парень был этот Чудак... Днем это в лавке околачивался, а вечером тротуары утаптывал.
Хотя работал-то он в бакалейной лавочке, но наружность имел вполне галантерейную...
Хорошую наружность... Его только чуточку портило то, что природа, вместо лица, наградила его рожей. Ну да разве стоит обращать внимание на такие пустяки... И он не обращал.
Тонкое обращение изучил до тонкости. Пардон, мусью, и всякую такую штуку понимал. В старое время успех бы имел несомненный. Ну а нынче разве понимают тонкое-то обращение? Можно сказать, он из-за этого и в тюрьму-то попал. Вы не верите?.. Так слушайте, я вам сейчас докажу.
Ухаживал за Лелей три недели. Пахло взаимностью. Как-то шли по улице, а на улице лужи. Вздумалось Чудаку деликатность свою показать. Выбрал лужу побольше, вперед забежал и, извиваясь всем телом, руку предложил. Обрадовавшись ейному согласию, взволновался. Схватил только два пальца да
— Что, дескать, с вами, дражайшая?
— Платочек забыла, а насморк, — потупясь ответила Галя.
Сжалился над нею Чудак и свой предложил. Получив ейное согласие, вытащил. Он оказался грязным и пахнул клопами. Соседи фыркнули. Окинув Чудака презрительным взглядом, Галя ушла.
Ухаживал за Дусей. Дело клеилось. Руки целовал уже выше локтя. Стихи погубили. Вздумал он эти стихи написать, да и сравни в них Дусю-то с холмогорской коровой. Обиделась. Объяснял ей потом, что холмогорская корова — корова не простая, а породистая.
— Не поняла...
И сквозь слезы ответила:
— Я, — грит, — белую косточку[107] вообще презираю и поэтов также. Катитесь, — грит, — от меня подальше.
Смущенный рядом неудач, Чудак купил книгу «Искусство нравиться женщинам» и, вычитав в ней, что надо порочить соперников, быстро применил этот совет.
Встретив Зою с седым кавалером, он с пеной у рта стал доказывать ей порочность старческого возраста, призывая ее плюнуть в рожу этого сластолюбца, а так как она не шевелилась, то сделал это за нее сам.
Не дав сказать слова, обвинял, обвинял и обвинял. Собралась толпа.
Почуяв недоброе, Чудак благородно ретировался, то есть пустился наутек.
Седой мужчина оказался... ее папашей.
Нарсудья третьего участка в амурных делах оказался круглым невеждой, книгу «Искусство нравиться женщинам» не читал, счел все за хулиганство и припаял шесть месяцев.
Так печально кончились амурные похождения галантерейного кавалера из бакалейной лавочки.
ebooksa