Тайны Сефардов

От такого неожиданного заявления Томас стоял растерянный и не знал, что ответить. А Эстер не дождавшись ответа отвернулась и побежала к дому. И несчастный, помраченный, разбитый горем Томас поплелся домой. У порога его встретил отец и поприветствовал его, но Томас даже не заметил его и не услышал его приветствия. Словно во сне, как призрак он прошел мимо отца направляясь к двери своей спальни. Он очнулся от своего трансцендентного состояния только тогда, когда почувствовал, что его кто-то схватил за правое плечо и дернув развернул его в обратную сторону.

– Ты что оглох? – услышал он голос отца стоявшим перед ним со свирепым багровым видом на лице. Почему ты не поздоровался со мной и прошел мимо как будто меня не существует? Ты что обиделся на меня после вчерашней беседы? И решил, что тебе позволено не разговаривать за это с отцом?

Томас уставился на отца, и отрешенный глупо глядел на него ничего не понимая.

– Я? Не поздоровался? Когда? – наконец спросил он у отца?

– Только что, когда ты вошел в дом! – ответил священник.

– Простите отец, я не заметил вас, – ответил Томас.

–Как это не заметил? Что с тобой происходит сын мой, – спросил священник? Ты что расстроился из-за того, что я тебя отправляю из дома в монастырь? Так это же для твоего же блага. Это не ссылка. И мы не расстаемся с тобой навечно. Я и все члены нашей семьи будем часто видеться. Что ты молчишь? Ответь мне, о чем ты думаешь?

– Я не возражаю отец. Делайте что хотите. Только не беспокойте меня несколько дней. Я все еще себя чувствую не важно после легкого отравления. И мне нужен абсолютный покой, – ответил потухшим голосом Томас.

– Ах да, прости меня Томас за резкость и беспокойство. Как я сразу не понял, что это ты из-за своей болезни выглядишь таким разбитым и слабым. Я дам указание прислуге ухаживать за тобой несколько дней пока ты полностью не оправишься. И тебе не надо больше посещать школу. Мы уже с твоим дядей обговорили что ты будешь продолжать учебу в самом престижном монастыре Санта-Крус, который находится в провинции Сеговия. Перевод в монастырь я оформлю сам. А ты ни о чем не думай и отдохни эти несколько дней. Перевод займет около недели, и я думаю ты к тому времени уже полностью оправишься.

Лежа на деревянной кушетке застеленной тонкой циновкой Томас, почувствовал, что отлежал свой бок. Не открывая глаз, он повернулся с боку на бок и почувствовал слабую боль на спине от свежих ран, полученных во время самобичевания. И он снова погрузился в полу-дрёмные воспоминания. Он вспомнил свою первую ночь в монастыре. Все монахи спали в дормитории[64] на полу, покрытой соломой. В полночь его разбудил молодой монах лежавший рядом, и шепотом, так чтобы никто не услышал, сказал:

– Ты что брат бредишь во сне и мешаешь спать?.

– Извини, – ответил Томас. Я спал, и не чувствовал, что я и бредил. Может быть плохой сон приснился.

Монах отвернулся, и уставший от кухонных работ Томас тоже тут же уснул. Но через некоторое время опять почувствовал, что его тормошат за плечо.

– Ей брат, брат проснись.

Томас открыл глаза. Его будил тот же монах.

–Ты еще громче стал бредить. Кто такая Эстер?

Пойдем со мной, – сказал он Томасу вставая с пола. Томас устало встал с настила и зашагал за монахом. Он привел его в келью для бичевания. Взяв одну из розг, он вручил её Томасу и сказал – "Держи брат".

– Скажу тебе по секрету, в первые дни в монастыре, со мной то же самое происходило, что сейчас и с тобой. Это все проделки дьявола, который насылает на тебя греховный бред во сне. Есть только один способ изгнать от себя дьявольские наваждения. Ибо даже во сне мы можем впасть в грех. Мне это помогло тогда. Правда не сразу. Бичуй себя. Будет больно, но ты думай не о своем теле, а о своей душе, которую ты спасаешь от блудного греха. И поверь мне, если будешь бичевать себя от души, то эта Эстер, больше никогда не приснится тебе.

Монах оставил Томаса. Томас стоял, тупо глядя на бич. Потом глаза затуманились, и он почувствовал текущие по щекам обжигающие слезы. Он сел на корточки, схватился за голову, и мысленно обратился к Эстер. Ну вот видишь Эстер, что ты со мной сделала? Прости меня, но у меня нет уже другого пути. Я должен выгнать тебя со своего сердца навсегда. И это поможет мне – сказал Томас вставая с корточек и судорожно подергивая бичом. Ожидая жгучую боль, он задержал дыхание, прикусил губу и набравшись смелости, стеганул себя по спине, что было силы. И тут же был оглушен собственным воплем.

Обычно Томас просыпался до рассвета. Но после вчерашнего насыщенного дня – его избрания в настоятели монастыря, в котором он отслужил более двух десятилетий, а также после беспокойной дремотной ночи с будоражащими воспоминаниями о неудачной первой любви, он проспал, и проснулся лишь на рассвете. После утренней молитвы, стоя на коленях перед иконой, все еще находясь под влиянием своих ночных видений, он продолжил свое благодарение: "А также благодарю тебя, сын господний, за то, что не дал мне совершить греха – отдать свою душу иудейке. Что не дал впасть во искушение, и отвел ее от меня, от соблазна. И вразумил меня что моя любовь должна принадлежать только тебе одному. Благодарю за то, что дал мне силы пройти достойно все испытания. Что исцелил мою душу от дьявольского провидения. Что позволил доказать мою безграничную любовь и беспрестанную верность к тебе сравнимой верности пса к хозяину, и пройти для этого через множество обетов воздержания, бедности и аскетизма: безбрачия, употребление скудной вегетарианской пищи, ношения грубой одежды, ношения неудобной обуви в холодную погоду и отказа ношения обуви в теплую погоду, и множество других зароков. Что снял пелену с глаз моих чтобы ясно узрел я врагов веры – еретиков: иудеев, мавров и прочих неверных антихристов, порочащих имя твоё, наставления твои. А также благодарю тебя господи, что после стольких испытаний удостоил высокого сана – настоятеля священного монастыря дабы смог я выше вознести деяния твои среди мирян и имел больше власти для борьбы против врагов истинной веры. И да будет прославлено имя твоё во веки веков. Аминь.".