Пламя над тайгой

«Но ведь кто же знал, - попытался Быстров оправдать самого себя, - что придется выбросить еще двух парашютистов на третий за день пожар. А что завтра делать? Помощи просить?.. Конечно, людей дадут, но небось лишний раз напомнят, что он молодой летнаб, что не может справиться своими силами… Ничего - Яровой справится, и не в таких переделках бывал. И лесник скоро должен прийти к нему на помощь. А завтра с утра к Яровому в первую очередь…»

Следующее утро началось с неприятностей. Первое, что бросилось Быстрову в глаза, когда он пришел на аэродром, были расстроенные лица парашютистов, которые собрались возле самолета. Пилот и техник копались в моторе.

- Что там у вас? - почувствовав неладное, подскочил к ним Быстров.

- Мотор барахлит, - не поворачивая головы, ответил пилот, лицо у которого потеряло свое обычное невозмутимо-равнодушное выражение.

- И других нет?

- Ваша авиабаза арендует этот.

- Но нужно вылетать.

- Другие в ходу.

Владимир отошел в полной растерянности. Знать, что где-то, может быть, позарез нуждаются в твоей помощи, и не быть в состоянии что-нибудь сделать - бывает ли хуже положение?

Бесцельно побродив по аэродрому, он зашел в комнату, где парашютисты в свободное от полетов время занимались теорией. Сел на стул и бессмысленно уставился на черную ученическую доску, прислоненную к стене. Ему вдруг захотелось снова превратиться в школьника, беззаботного, ни за что не отвечающего.

Здесь-то его и разыскал Алеша Ромин, расстроенный еще больше, чем летнаб, и не скрывающий своих чувств.

- Тебя начальник авиабазы вызывает, - мрачно посмотрев на летнаба, сказал Алеша.

- К телефону?

- В штаб.

Владимир вздохнул, одернул китель, пригладил волосы. Начальник авиабазы Федор Петрович Политое не любил, когда подчиненные были неряшливы и медленно выполняли приказы. Вскочив в машину, Владимир отправился в штаб.

Политова он нашел в комнате, где размещалась радиостанция. Отсюда осуществлялась связь со всеми оперативными отделениями авиабазы, с самолетами, находившимися в воздухе, с леспромхозами и даже с некоторыми лесниками.

Политов, чуть ссутулясь, стоял возле большой, во всю стену карты. Красным карандашом на ней были указаны границы «владений» авиабазы, синим карандашом обозначены границы и базовые аэродромы оперативных отделений. Отсюда поднимались в небо самолеты, неся воздушных пожарных. Четкие линии просек разбивали лес на правильные квадраты. Каждая такая просека - опорный пункт для борьбы с возможным пожаром. Она очищена от лесной подстилки, от валежника, на ней сделана минерализированная полоса, задерживающая огонь. По карте были разбросаны маленькие треугольники - лесо-химические станции, где всегда наготове опытные люди, химические средства и снаряжение для сражения с огнем: машины, плуги, .тракторы. Черными кружочками отмечались потушенные пожары, а красными - те, с которыми боролись воздушные пожарные или население и лесоохрана.

Услыхав, как скрипнула дверь, начальник авиабазы охраны лесов повернулся. Владимир с тревогой заметил, что левый глаз у Федора Петровича прищурен.

За год работы летнаб уже научился определять, в каком -настроении начальник. Если смотрит прищурив левый глаз, словно прицеливается, - жди разноса. Если тяжелые, торчащие, словно пики, брови сошлись на переносице - положение серьезное. А если начальник откашливается - бояться нечего, наверняка вслед за покашливанием начнется интересный рассказ, благо Федору Петровичу было о чем рассказывать.

Сердце у Владимира екнуло, но он четко щелкнул каблуками и отрапортовал: