Слепой гость,

- Кто из вас, - сказал дед, внимательно обводя глазами Мелик-заде, Гассана Баширова и военных, приехавших с ними,- слыхал о полковнике Гофмане?

- Я не знал такого, - ответил Мелик-заде.

- Иногда его называли еще иначе: господин фон-Флятау.

- Нет.

- У него была еще третья фамилия: Шварке.

- Как? - вскрикнул Мелик-заде. - Ты его знаешь?

- Много лет назад он был моим начальником, - просто ответил дед.

Никогда не забуду молчания, которое наступило после этих слов. Джамиль Мелик-заде смотрел на деда в упор, а дед не отводил глаз от лампы. Я видел, что он чуть-заметно дрожит - то ли от ночного холода, то ли от волнения.

- Слушай, - сказал Мелик-заде, - тот ли это человек, о котором я думаю? Хорошо ли ты помнишь~его имя? Карл Шварке, полковник германского генеральною штаба?

- Да, - подтвердил дед.

Снова они замолчали.

- Ну, говори же, - нетерпеливо сказал гость..- Впрочем, постой! Этот разговор нам лучше продолжать с глазу на глаз. Ты меня поймешь, почему я так хочу.

Дед покачал головой.

- Нет я буду говорить здесь. Здесь нет изменников. Всем надо знать о том, кто такой полковник Шварке. Но прежде об этом им скажешь ты.

- Товарищ Черноков, - сказал, помолчав, Мелик-заде, - скажите коротко о том, что нам известно об этом, человеке.

Один из военных, приехавших с ним, поднял голову и, отчетливо выговаривая каждое слово, сказал:

- Карл Шварке, полковник генерального штаба германской армии, в империалистическую войну возглавлял особое бюро германской контрразведки в Средней и Малой Азии. В круг его деятельности входили русский Кавказ и Туркестан. Известно, что деятельность полковника Шварке не прекратилась после окончания империалистической войны, то есть уже в годы существования Советской республики. Напротив, у нас есть все оснований полагать, что с некоторого времени она возросла. Успешно или не слишком успешно - это особый вопрос, который Мы сейчас не будем затрагивать. Вот и все.

Он замолчал и продолжал смотреть прямо перед собой в темень. Тогда заговорил дед:

- Полковник командовал немецкой контрразведкой в Турции. Это верно. Но, кроме этого, он там устроил особую школу. Я был в этой школе. Меня взяли туда, потому что я был опытный солдат и хороший мусульманин. Такие, как я, были находкой для них. Нас там обучали многому. Нас обучали изменять свое лицо и походку так, что товарищ не узнавал товарища. Коран мы знали не хуже любого муллы. Закладку динамитного патрона под рельсы - не хуже любого сапера. Я умел говорить: по-тюркски, немного по-русски, хорошо по-афгански и по-туркменски, меня обучили немецкому языку и трем арабским наречиям. Началась война. Вдвоем с полковником Шварке мы отправились в Аравию, в которой англичане подготовляли восстание. Он не отправил меня на родину - здесь была моя семья, и я мог себя чем-нибудь выдать. Здесь действовали другие его ученики - арабы и персы, научившиеся моему языку. Я прожил два года у племени гарб, выдавая себя за араба из племени масрух, за убийцу, бежавшего от кровной мести. О всех переговорах английских агентов с Мабейриком, вождем племена: гарб, я доносил полковнику в Медину. Два агента исчезли, куда - об этом знал я да трое моих помощников из местных жителей. Через два года правитель Мекки Гусейн объявил себя халифом. Племя гарб не примкнуло к восставшим. Это была моя работа. Тем не менее нам пришлось плохо. Я соединился с полковником в Медине, и мы вдвоем с ним под видом паломников пошли на верблюдах в Сирию, в тыл англичанам. Они взрывали железнодорожное полотно в тылу турецкой армии., мы взрывали полотно в тылу у них. Но полковник, кроме того, любил оставлять за собой отравленные колодцы.

«Это был трудный поход. Просыпаясь под утро, мы долго боялись встать. Змеи забирались к нам под плащи, спасаясь возле нас от ночного холода. Нас долго не могли поймать. Торговцы и ремесленники, чиновники местной. таможни, даже полицейские и те оказывались приятелями моего начальника и прятали нас, когда вот вот слежка должна была наступить нам на пятки. Наконец, нас накрыли за работой у железнодорожного моста. Мы спаслись на верблюдах, вернее, спасся полковник, а я очнулся привязанным к седлу за его спиной, с бедром, раздробленным пулей. Почему он меня спас? Я много думал об этом. Он был добрый? Глупо даже говорить об этом. Он просто спасал своего разведчика и нужного ему человека, но я поклялся ему в благодарности».